13.10.2014 в 22:41
Пишет *Осень*:Пуля
Мои дорогие, мне приятно. Вы напомнили мне о "Пуле". Я реально про него забыла.
Пуля
Осень
Название:Пуля
Пейринг: Тур\Ликс
Предупреждения: осторожно, мат, много мата.
Написано не литературным языком.
От аффтора: Я так много хотела сказать. Это сказка, грубая, где-то жестокая. Я не могу определиться со временем происходящего: то ли Москва середины девяностых, то ли середина двухтысячных. Пусть будет что-то среднее.
И да, все это уже когда-то было написано\рассказано\украдено.
Саммари: Тур, имеющий все и даже немного больше, встречает Ликса, нищего музыканта.
Написано в 2011 году.
читать дальше
"И пусть пуля летит медленно, медленно,
Сердце стучит бешено, бешено,
Но не болит... Все своевременно..."
Ликс.
Итак, ноябрь слетел последним листком календаря, и наступил такой долгожданный декабрь.
Ликс быстро оделся в самый теплый свитер и куртку, которой позавидовали бы все местные бомжи. Впрочем, они и завидуют.
Все, пора на работу.
Тур.
Мерин легко летел по пустой дороге.
Тур врубил на всю любимый транс. Ночь, косяк в кармане и бутылка дорогущего коньяка в баре, что еще надо для полного счастья?
Блять, сигареты!
Без них нах и счастья нет. Правда, можно было бы рвануть к Натали, у нее девочки чистенькие, аккуратненькие, справки там и все такое, но вот, пиздец, девочку не хотелось.
Мальчика? Тур хмыкнул. Точно, мальчика, только похожего бы на девочку.
Такого тонкокостного, с торчащими ключицами и невинными глазами.
Вот зараза, в борделе таких не держат.
Не то чтобы худеньких нет, не бывает блядей с невинными глазами. У них у всех взгляд пустой, максимум оценивающий: дадут ли больше или, типа, вообще не заплатят.
Артур платил всегда и по всем счетам, выставленным не только шлюхами, но и жизнью.
Кстати, Туром его звали самые близкие, но их нет в живых, и по утрам в его огромной квартире на последнем этаже высотки в центре столицы все равно слышится:
- Тур, иди завтракать, кофе стынет.
И он бежит, пулей вылетая из скомканных простыней, однако в кухне девственно чисто, и лишь плывет еле уловимый аромат кофе.
Прошлое, оно не дает спать, а если приходит короткое забвение, то всего на пару часов, а потом виски и огни за окном.
И тишина огромной квартиры.
Или рев транса. И слава Богу архитектору квартиры с его задумкой звуконепроницаемых стен.
(Мне кажется, правильнее было бы сказать «слава архитектору квартиры...» или «слава Богу, что у архитектора появилась задумка...», «слава Богу» выделяется запятыми )
Слава Богу!
Ликс.
Нда, Ликс легко достал из потрепанного рюкзака скрипку.
У него ничего нет, кроме нее, впрочем, в данный момент ему ничего и не надо. Только она.
Ликс, Феликс, но он не любит свое имя. Он отзывается только на это, похожее на собачью кличку, Ликс. Да и его новым друзьям не обязательно знать полное имя, ведь такие, как он, отбросы цивилизации, живут двумя желаниями: найти денег и выпить. Ах, есть третье - теплое место для ночевки. И все.
И сейчас, когда дул холодный ветер, от которого не скрыться даже в этом подземном переходе, Ликс поплотнее закутался в свою драную куртку, бросил на пол черную вязаную шапочку и начал играть.
От холода не слушались руки, но через пять минут Ликс уже находился не в вонючем переходе, а на краю земли, где солнце медленно садилось в теплый океан, а вода чуть слышно плескалась у его босых ног. Песок белый-белый, воздух прозрачный-прозрачный и музыка еле слышная, на грани этого волшебного дня.
Ликс вздохнул и вернулся в действительность.
Рядом остановились пьяные подростки, лет по 16, бритоголовые с озверевшими глазами.
- Эй ты, еврей, гоай (это какая-то описка?) семь-сорок, - пьяно пробасил первый.
- Я не еврей, - пряча скрипку за спину, ответил Ликс.
Не то чтобы он боялся, нет конечно, его били и не один раз.
Если ты играешь на скрипке, то точно еврей. Стереотипное мышление этого гребаного города.
- Н-да, а что же ты играешь на скрипочке, папашка денег не дает? Где он прячет свои жидовские миллионы? - второй парень вышел на авансцену.
Ликс вздохнул, осматриваясь по сторонам.
Кругом ни души, и только девушка в будке с надписью «Сигареты» испуганно смотрела на шоу из своего маленького окна.
Но она или трое пьяных любителей евреев. (мысль не совсем понятна)
Если бы Ликс умел молиться, он попросил бы Бога только об одном, ну, если честно, о двух желаниях: не сломать скрипку и руки. («попросил бы исполнения желаний» или «попросил бы о двух вещах»)
Все остальное он переживет.
Тур.
Блять, курить хотелось до одури, а по пути, как назло, ни одного супермаркета приличного. Одни магазины для бомжей.
Мерин, послушный хозяину, остановился на светофоре, тут-то на глаза Туру и попался огонек подземного перехода с рекламой табачного киоска, с указателем, что тот находится в вышеуказанном переходе. (тафтология: можно «в вышеуказанном» заменить на «в этом»)
Тур чертыхнулся и, резко газанув, остановился у перехода.
Блять, и сотки баксов не жалко за пачку сигарет.
Щелкнула сигнализация, и он спустился в ад.
А что, для человека, привыкшего открывать пачки элитных сигарет, стоящие почти столько же, сколько его любимая машинка, подземный переход казался чистилищем.
Но гребанных супермакетов поблизости не оказалось.
А значит, переход!
Только Тур спустился, как его взгляд упал на то, как трое подростков, одетых как скинхеды, били кого-то, валяющегося у них в ногах.
Туру, в общем-то, было все равно. Наверное, какой-нибудь негр или бомж, так что просто прошел мимо ребят и валяющейся неподалеку скрипки.
Стоп, скрипка!
Тур быстро развернулся и несколькими точными ударами раскидал эту шелупонь по узкому переходу.
Ребята быстро смекнули, кто есть кто, и, не затевая драки, быстро смылись.
Еще бы, не на того напали.
Ликс.
Открыв глаза, Ликс понял, что остался один на один со своим спасителем, который, кстати, также спокойно подошел к ларьку и попросил сигарет.
- Оу, молодой человек, спасибо, эти придурки часто бьют Ликса, а он...
- Эй, чикса, давай без трепни, дай мне сигарет, и я, типа, пошел, - Тур перешел на рабочий слэнг, так он обычно разговаривал с рабочими и крышей, часто подкатывающей для, типа, разборок.
Девушка захлопала намазанными ресницами, так что черные разводы остались под глазами. Тур хмыкнул, да, если бы его красотки пользовались такой косметикой, у него бы уже давно не вставало на баб. Боже, и как с такими спят?
Бросив ей десятку баксов, кекс взял пачку Мальборо и пошел назад. Район тут дай Боже, еще чего случится с его мерином. Угнать не угонят, а вот поцарапают ведь, падлы.
Он не обратил внимания на бормотание девицы насчет сдачи/обмена, у Тура чесался язык послать эту чиксу на хуй.
- Эй, - услышал он за своей спиной тихий голос, - типа, спасибо.
Ликс сидел, прислонившись к грязным стенам перехода, вытирая рукавом кровь с лица.
Тур внимательно присмотрелся к пареньку.
Молодой, вернее маленький, лет на десять его младше, а может, и больше. Сколько ему, восемнадцать-то есть?
Худенький, скорее прозрачный. Длинные золотистые волосы растрепались.
Тур чуть охнул. Его мечта. Бля, надо быть поосторожнее с ними, с желаниями, ноосфера, как говориться, все видит.
Парень смотрел на него, нет, как ни странно, не восторженно. А спокойно. И говорил спокойно, как констатируют факты.
- Да не за что, - ответил Тур.
Ликс попробовал подняться и взять скрипку, проверить, все ли с ней хорошо.
Но ноги не удержали, и Ликс со стоном опустился на грязный пол.
Тур развернул пачку и с наслаждением затянулся.
Дешевый табак. Такие не курят в его кругу. А жаль.
Вот это табак, поддельный, такой, какой Тур воровал в шестнадцать лет у отца.
- Эй, давай я тебя отвезу, типа, домой, а то сам-то не дойдешь.
Ликс улыбнулся. Попытался улыбнуться, кровь опять закапала с разбитых губ.
- Ты меня? Подвезешь? Не боишься испачкать свою крутую тачку? - Ликс наконец поднялся, быстро осмотрев инструмент, шумно выдохнул от облечения, что с ним все отлично. Жива, малышка.
А все остальное нах и пох.
- Блять, все ты понимаешь. А может, я езжу на нашей «Оке»? - адреналин, выплеснувшийся в драке с подростками, сошел на нет, и одной сигареты, как всегда, не хватило: затушив окурок, Тур закурил снова, кряхтя от блаженства.
Ликс отряхнулся, запихнул скрипку в рюкзак и прохромал к ждущему его молодому человеку.
- Хм, ну и где твоя «Ока»? - улыбаясь краешком губ, спросил Ликс.
- Нда, думать надо, - пробубнил себе под нос Тур, оглядывая грязного, как подвальная мышь, паренька.
- Что, передумал? - понимающе кивнул Ликс. - Я сам, тут идти часа полтора, я дойду. Спасибо, что не дал им отметелить по полной. Спасибо, - и Ликс протянул руку в сомнениях смотрящему на него Туру.
Тот сделал вид, что не заметил руки. Во-первых, она грязная, во-вторых, вся в крови, а парень явно бомж и явно не особо здоровый, ну, если судить по худобе и яркими синякам под глазами, никак не связанными с последним избиением. А если у него шварк со здоровьем, то что там говорил его врач: СПИД, гепатит и все такое, а СПИД передается, бла-бла, кровь!
Губы Ликса изогнулись в презрительной усмешке, и вся благодарность растаяла под хмурым взглядом курящего парня.
- Правильно мыслишь, бандит, - сплюнул кровью Ликс. - СПИД и все такое. И да, вши или как там по-вашему, умному, педикулез, чесотка и всякая другая байда. И прикинь, я мылся только неделю назад, аромат чувствуешь, а?
И прихрамывая, Ликс поплелся по еле освещенной дороге.
"Сука, - билось в его голове, - какая же сука. Лучше б меня избили эти изверги, чем такие презрительные взгляды. И конечно, неужели он посадит какого-то вонючего бомжа в свою красотку? А машинка у него класс. И пожрать бы. Блять, и денег болт! Пойти что ль к Серому, у него наверняка можно бутылку спирта выторговать, блять. Блять. И помыться бы. Ладно, пойду домой, завтра Алика работает, она пустит меня в баню по утру".
Шаркая ногой, Ликс приподнимал остатки листвы, неубраной нерадивыми таджиками. Ликс сам тысячи раз просился на работу дворника, но все словно не замечали его. Нда, лучше помыкать бесправными. А Ликс умел кусаться.
Это на вид ему и шестнадцати не дашь, а на самом деле ему уже восемнадцать. И если внимательно взглянуть в глаза, то можно и все сто восемнадцать дать, на улице год за десять идет. А Ликс жил так уже четыре года.
Четыре года, и никто даже в первые два не догадывался, что Феликс Орлов - отличник, золотой медалист, коротает свои дни в подвале разрушенного дома напротив старой бани, которую местные авторитеты переделали под модные нынче «Сауны», а на самом деле - бордель.
Работавшая там Алика, пускала его помыться два-три раза в неделю в свою смену, когда никто из братвы не резвился с девочками и мальчиками.
Впрочем, Алика каждый раз предлагала ему пойти с Серго, так звали местного братана, он любил таких, смазливых, похожих на плоскогрудых школьниц ребят.
- Жить будешь в шоколаде, только подставляй жопу, - и она подмигнула покрасневшему от смущения Ликсу.
- Давай, лисенок, не смущайся, он уже тебя видел, глаз у него наметанный, быстренько купит тебе машинку-квартирку, и будешь ты как кукла Барби.
Ликс покачал головой:
- Я не проститутка, - гордо сказал он тогда.
- Дурак ты, а не проститутка, гордость она и в жопе гордость, а жрать захочешь - ляжешь под любого. А тут и врач, и презервативы. Все равно рано или поздно дорога одна - на панель.
- Эй, гордый, садись давай, - вернул его к действительности голос. Мерин резко затормозил рядом, и дверь открылась.
- Давай, не ссы. И говори адрес.
Ликс хотел было проявить пресловутую гордость и послать этого братана в долгое эротическое путешествие, но ногу свело, и он шлепнулся прямо носом в лужу.
- Блять, - только и сказал пришедший на помощь Тур.
Тур.
"И какого хуя я помогаю этому оборвышу?" - руганулся про себя Тур, но все же усадил грязного Ликса на переднее сидение.
Машина легко рванула с места, Ликс стучал зубами от холода, с его свитера и джинс текло, и лужи растекались на коврике под ногами.
- Замерз? - спросил сквозь зубы Тур, врубая на всю мощность теплушку.
Ликс шмыгнул носом.
- Спасибо.
- Да ладно, давай, куда везти?
- Знаешь Сауну на Третьей парковой?
- Ого. Серго, что ль? Без базара, в три минуты домчим, ты, это, того. Крышует он тебя? Тур достал сигарету и закурил.
- Дай, - Ликс протянул руку, и Тур сунул пачку сигарет и коробок спичек.
- Нет, за сауной дом. Вот я и живу. Там. В подвале.
Тур открыл окно и выкинул недокуренную сигарету.
Тишина, окутавшая теплота, запах табака. Тур не понимал себя, но это было похоже на уют.
Совсем рехнулся, решил он, бездумно стуча пальцами по рулю и глядя на съежившегося пацана.
"Я сочувствую бомжу и везу его к месту ночевки. Ба, любите и жалуйте, Артур Гришаев, президент самой крупной в столице строительной компании «Догма и К». Да еще чувствую себя уютно в компании какого-то бродяги. Так, Тур, пора уже в больничку наведаться к доктору, как там его, костоправ, нет, мозгоправ. Точно, пора идти к нему. Пусть подкрутит ролики и шарики."
- Эй, тебя как зовут, малыш? - спросил Тур, закончив копаться в своей душе. Вернее, он просто плюнул и перестал искать мотивы своим поступкам.
В принципе, он этим и пробился, его интуиция работала не хуже автоматических систем ракетного реагирования на обороне нищей Родины.
- Я не малыш, я - Ликс, - нахохлился паренек и вмиг стал похож на общипанного воробья.
- Ого, прям кличка. А как полностью, малыш? - сделав ударение на слове «малыш», усмехнулся Тур.
И тут же получил ощутимый удар по спине.
- Эй, ты поосторожней лапай меня, - взвился Тур, но, похоже, это высказывание малыш пропустил мимо ушей:
- Блять, ты, братан, не называй меня малыш, Христом Богом прошу, не называй, я - Ликс, это полное имя. Не нравиться - можешь по фамилии: Орлов.
Ликса колотило и колотило уже от злости. Он и вправду терпеть не мог, когда его так звали. Ну да, ростом он не вышел, как говориться, «пиль, кулиль, болель», и похож скорее на девчонку-подростка, чем на пацана. И скорее на гребанную малолетку, но блять. Он не малыш, он приспособился и выжил на улице после роскошной, даже по сегодняшним меркам, жизни в родительском доме.
До 14 лет он просто жил, не думая ни о чем. Но в один день его выставили вон, родителей не стало, а охотников на квартиру слишком много, и он не смог укусить тех, кто выгнал его на улицу. Или нет, он ушел слишком гордым.
А теперь?
Теперь он гордый, бездомный, вонючий и такой же ранимый. Только об этом никто не знает, кроме его скрипки.
- Хорошо, малыш, Орлов - буду звать тебя так. Я Артур. Артур Михайлович, - Тур не стал протягивать руку: мало ли, еще укусит.
- И дай еще, что ль, по одной закурим?
Ликс решил, что хватит корчить из себя бедного родственника и, развалившись на сидении, он, как смог, вытянул свои худые ноги.
Тур уткнулся взглядом в его драные кроссовки. Совсем не по погоде.
Ликс, поймав его взгляд, хмыкнул.
- Диор.
- А то, - вздохнул Тур. - Только я не крыша и не братан. Я строитель.
- А Серго, типа, твоя крыша? - Ликс попытался еще раз улыбнуться, и кровь опять закапала.
- Блять, малыш, отмывать будешь.
- И отрабатывать. Я понял, строитель. Я буду звать тебя Тур, тебе больше идет.
Тур чертыхнулся, никто, никто в этом гребанном мире не звал его так. Кроме родителей и Андрея.
Но они все мертвы. Все.
Ругнувшись трехэтажным, Тур достал еще сигарету.
Перед ним опять предстала та картина: он входит в свой загородный дом, а на полу в ряд лежат отец, мать, сестренка и он. Да, его родители быстро приняли то, что Тур - би. И то, что он стал жить с Андреем. Отец, конечно, по ночам пил капли Вишневского, от сердца, как бывало говорила мать, но Андрей никогда не чувствовал себя чужим и нежеланным.
И вот так.
Теперь их нет. Есть Тур.
Серго, его однокашник, конечно, в три счета нашел и заказчиков, и исполнителей.
Теперь их тоже нет на земле, ну как сказать нет, они закатаны в асфальт где-то на третьем кольце между седьмым и десятым километрами.
Но Туру по хую. Честное слово.
- Тур, ты что, обиделся на братана? А, понял, ты круче Серго, просто у всех есть крыша и у тебя, блять, должна.
- Ладно, Ликс, я понял, давай говорить нормально, я за день так наматюгался. Я думаю... А знаешь что?
- Что? - спросил Ликс, опять вжимаясь в кресло. Он интуитивно угадал смену настроения Тура, он видел как тот вцепился побелевшими руками в руль и как смотрел на дорогу, не глядя. Словно он не здесь.
Не с ним.
Он где-то, где ему больно. Где ему плохо.
- Помолчим, а?
Оставшиеся полчаса они молчали.
Ликс& Тур.
Мерин строителя притормозил у сверкающей гирляндами «Сауны», все-таки скоро Новый Год, вот Серго и старается.
Приедет куча народу, девочки, мальчики, трах и фейерверки. Словом, все как каждый день, только с большим размахом.
Ликс посидел еще немного, не желая выходить в промозглую ночь.
Тур не торопил, разглядывая иллюминацию.
- Эй, строитель, я, типа, пошел, - Ликс решительно открыл дверь, выбираясь на улицу. Заброшенная двухэтажка пряталась в темноте. Но и без этого он знал, как выглядит его, если это можно так назвать, жилище.
Как кадры из любимых давным-давно Ликсом фильмов-катастроф: дом без окон и крыши, торчащий посреди улицы, обломки прошлой жизни, в которую так легко он вписался.
- Спасибо, - махнул он рукой Туру.
Тур промолчал, погрузившись в свои мысли, выкуривая черт знает какую сигарету. Ликс хотел было попросить одну, но увидев, как к Туру несется из внезапно открывшихся дверей сауны Серго, передумал.
- Эй, приятель, здорово, еб твою мать! Ты чего тут стоишь, не заходишь? Эй, Артур, Артур? - Серго постучал по стеклу мерина.
- Ой, привет, братан, - Тур стряхнул оцепенение, вылез из машинки и принялся обниматься с одноклассником.
Серго, как всегда, неповторим в своем спортивном костюме с неизменной надписью «Адидас» и с золотой голдой с кулак на шее. И нет, не кроссовки, а модные нынче остроносые ботинки.
Тур словно опять вернулся в те времена, когда он, только занявший пост президента компании, поехал отмечать свое вступление в должность и наткнулся на владельца сауны.
- Ебать, ты ли это, Артурчик? - Серго тогда красовался в малиновом пиджаке и спортивных штанах. - Ребят, братаны, это же мой кореш, мы с ним десять лет за партой сидели.
Можно подумать, кореша этого не знали.
И понеслось.
И сейчас Серго орал так, что охрана выбежала на улицу.
- Артур, пошли, там девочки, прямо все в соку. Текут, ебт твою мать.
Тур хмыкнул.
Серго увидел Ликса, скромно стоящего в темноте, и если бы его сейчас спросили, чего он ждет, он бы ни за что не ответил.
- Ой, бомж, катись давай к себе, скоро подвал твой снесут, придется искать новое место. Давай, давай, пешком отсюда... Артур, пошли.
- Серго, я что-то не хочу. Девочек.
- Тык, я тебе сейчас мальчика организую, какие проблемы, кореш?
- Такого, как этот, можешь? - Тур показал на Ликса.
От этих слов Ликс дернулся и скрылся в темноте.
- Блять, я бы этого тоже не против, но гордый, зараза, - Серго подхватил Тура под руку, и они пошли в сауну. - У меня тоже на него как-то вставало, Алика его уговаривала, уговаривала, а ему по хую. Гордый, гад. Ничего...
Ликс.
Темнота не помешала Ликсу добежать до полуразрушенного подъезда, лестница в подвал находилась как раз за парадной дверью, он бегом спустился и с разбегу плюхнулся на ворох ветоши, сваленной в углу.
- Блять, как холодно, - стуча зубами, просипел Ликс, заходясь в кашле.
И только когда он растянулся на импровизированной кровати, сбросил кроссовки, до него дошло, что он еще в куртке строителя и, к тому же, забыл свой рюкзак в машине Тура.
- Твою мать, - рыкнул Ликс и, как есть, в носках, понесся на улицу.
Орлов выдохнул, только когда увидел мерин Тура.
Он подошел, подергал ручки, взвыла сигнализация, на ее визг выбежали охранники Серго. Ликс быстро спрятался в темноте.
Два бритоголовых братана крутанулись вокруг машины и, сплюнув, послали иноземную машину так далеко и так смачно, что Ликс беззвучно рассмеялся.
Братаны вернулись в тепло и иллюминацию, а Орлов присел около машины с темной стороны улицы. Так, на всякий случай. Ему и без этого свезло, что Тур пошел по блядям. Ликс хмыкнул. Боже, ему опять помогли эти девушки, тьфу, мальчики. Что там сказал этот ебанутый строитель: «такого же мальчика».
И этот тоже.
И Тур тоже захотел его. Его! Ведь захотеть - это когда хуй встает и не дает потоку крови прилить к более важным органам, а вот увидеть в таком оборвыше человека, к сожалению, не мог никто.
Ликс съежился, но холодный декабрьский ветер все равно задувал со всех сторон. Кашель время от времени вырывал его из теплых объятий Морфея, и Ликсу оставалось только сильнее кутаться в одолженную куртку. Он засыпал, просыпался, снова засыпал.
Да, можно было вернуться в подобие тепла и лечь в свое барахло или хотя бы переодеться, но Тур мог вернуться в любую минуту, а оставить свою малышку он не мог. Она и только она напоминала ему о прежней жизни. О том, что эта жизнь существовала, что он её не придумал и это не плод его больного воображения.
- Блять, - выдохнул Ликс, проваливаясь в липкую от пробивающего его пота псевдореальность.
Сколько он просидел вот так, Ликс не знал, только ему показалось, что кто-то громко стал возмущаться рядом, Ликс по привычке сжался еще сильнее и прошептал:
- Только не бейте, я сейчас... сейчас уйду.
Ругались сильно, Лис не понимал слов, голос был смутно знакомый, потом наступило забвение. Темнота на миг отступила, и он почувствовал, как тепло проникает в каждую чертову продрогшую клеточку его тела, потом его мягко, словно пушинку, подняли, отчего Ликс зашептал:
- Верните, там тепло. Там хорошо. Верните.
- Тсс, сейчас все будет хорошо, малыш, - услышал он голос.
И Ликс поверил ему. Голос шептал что-то еще, и Орлов, как воду, пил эти слова:
- Малыш, все хорошо, да, сладкий, все, сейчас, почти приехали.
- М-м-м, - запротестовал парень, когда почувствовал, как его разгоряченного тела снова касается холодный ветер и снежинки стали падать на лицо, а, может, это были капли дождя. Сил не было открыть глаза, его держали надежные руки, и голос нежно шептал:
- Малыш...
Когда Ликс снова пришел в себя, то вода лилась откуда-то сверху, и она была не холодная, а теплая, и аромат клубники плыл вокруг.
Ликс, не открывая глаз, прижался к чему-то прохладному и широко распахнул глаза.
- Ты? - спросил он, глядя, как голый (ну еще бы, какой еще может быть человек в душевой кабине) мужчина нежно намыливал его голову ароматным шампунем.
«Клубничным, моим любимым, - почему-то подумал Ликс. - Тур, точно, тот строитель», -облегченно выдохнул он.
Ликс сдвинул брови, пытаясь свои мысли облечь в слова.
- Тсс, малыш, потрепи, сейчас помоемся, и придет врач, у тебя температура, я бы сразу отвез тебя Славке, но ты...
Лис опустил голову, и душевой пол уплыл у него из-под ног.
- Да. Я бомж, - хотел он огрызнуться, цепляясь за края сознания, только голос его не слушался, а горло драло, словно там были не связки, а наждачная бумага.
И Ликс снова потерял сознание, вновь был подхвачен надежными руками, а голос говорил, говорил, баюкал, уговаривал....
Тур.
Мальчик оказался таким, как хотел Тур: тоненький, прозрачный, однако его черные патлы вызывали отторжение, так хотелось пропустить сквозь пальцы светлые локоны того парня, Ликса.
Но в умелых руках проститутки, а вернее его рта, Тур закрыл глаза и представил, как тот, другой, опустился на колени и прижался горячим лбом к его животу.
Парень застонал, и Тура повело, он вбивался в поддатливый рот бляди так, словно это был последний минет в его жизни, словно завтра уже не наступит. У самого края, когда до разрядки осталось всего несколько секунд, он оттолкнул парня от себя, переворачивая его на живот.
- Чистый? - сквозь зубы спросил он постанывающего от нетерпения брюнета.
- Чистый, - донеслось из бассейна, Серго не дремлет и все блюдет. - Мои бляди самые-самые.
Тур хмыкнул, но все же включил мозги. Он покопался в кармане джинсов, находя там нудную упаковку.
- Не веришь, - выдохнул парень.
- Верю, - и Тур без предисловий перешел к делу.
Парень не ответил ничего членораздельного, только подмахивал, постанывая в такт движениям Тура.
Табак приятно окутал мужчину с ног до головы, парень же быстро оделся и слинял, как по взмаху волшебной палочки, даже не попросил свои кровно заработанные.
Серго тут же нарисовался, и не сотрешь, как говориться.
- Ну как он тебе, ведь похож?
Тур лениво посмотрел на однокашника, отвечать было влом.
- Ага, только патлы...
- Молчи, Артурчик, - Серго решил, что это приглашение к беседе, поэтому его братаны притащили стол, и Серго плюхнулся рядом с Туром на лежак, окатив его водой из бассейна. - Сколько я говорю ему: «окрасься в белый - станешь незаменимым», а он уперся: «я эмо, эмо». Он эмо, едрить его.
- Кто-кто? - выдохнул колечко белого дыма Тур. Не то чтобы ему было очень интересно, но Серго подсел, и разговор, хочешь не хочешь, вести придется.
- Ну эмо, блять. Знаешь, такие ходят все в черном с розовым и плачут всегда. Ебнуться можно.
- Ебать, а я думал, он подо мной стонет, а он плакал, - хохотнул Тур.
Серго предложил выпить по стакану «за тех, кто в море», и чтобы эмо были живее всех живых.
Туру захотелось в душ и домой. Морок прошел, желания улеглись, и осталось одно: оказаться на кровати в своем доме.
- Слушай, Серго. Я пойду, что-то не вставляет сегодня лакать водку.
- Обижаешь, братан, у меня твой любимый коньяк есть.
- Ебать его, Серго, я домой. И ты, это, расплатись по высшей таксе с эмо, жаль его, ебется да еще плачет.
- Ну, тык, как в том анекдоте: и натанцуешься, и натрахаешься.
Тур не уловил разницы, но объяснять братану непонятки, вообще, без мазы. Душ немного взбодрил, и он, попрощавшись с уже подвыпившим корешем, пообещал, что если что, он «без базара» будет здесь и что «сраный эмо» станет блондином в ближайшие часы - все-все для любимого однокашника.
Тур еле уговорил раздухарившегося друга не провожать его, мол, без мазы дойду сам, сам Серго, сам братан, и я тебя уважаю. Да, Серго.
На улице уже светало, Тур потянулся, сладко зевая.
Он достал мобильный, не беспокоясь о времени, и быстро набрал номер:
- Аллусь, солнце мое, ты сегодня перенеси все встречи часиков так на четыре после обеда.
Услышав в трубке истошное верещание, он хмыкнул:
- Не кричи, женщина. И кто только спит в такое время. Аллусик, напомни, ты замужем?
На том конце провода его смачно послали на хуй.
- Не угадала, я только что...
Послышались короткие гудки.
Пискнула сигнализация, и Тур, обходя свою красавицу, чуть не споткнулся, зацепившись за что-то ботинком.
- Блять, - увидел он Ликса, лежащего на земле. - Орлов!
Парень дышал, и, несмотря на то, что на улице явно стояла минусовая температура, на лбу Ликса можно было без проблем пожарить яичницу.
- Малыш, у тебя жар, - и Тур, не раздумывая над тем, чего он желает, аккуратно приподнял парня и положил на заднее сиденье.
Ликс даже не пришел в себя, Тур быстро рванул с места, кому-то звоня.
- Да. Привет, Мирослав, не разбудил? - На этот раз его голос полон любезности и учтивости. - Нет, Слав, прости, по старой привычке назвал тебя полным именем, и да. Я помню для меня ты Слава, да, Слав. Не в службу, как говориться, а в дружбу, не подъедешь ко мне через пару часов посмотреть на паренька? Заболел. Нет, не мой любовник, - Тур еще раз посмотрел в зеркало заднего вида.
«А жаль, - пронеслось у него в голове, - а, впрочем, вот он шанс, - вылезла из подполья его темная сущность, - вот он и расплатиться за свое спасение».
«Он тебя об этом не просил», - светлая сторона встала в стойку.
Тур махнул головой.
- Да, Слав, я здесь, да, через пару часов жду.
И после пары секунд продолжил.
- Ты еще, опять же не в службу, можешь взять у него все анализы, там, на венерические и все такое?
Услышав положительный ответ, еще раз поблагодарил друга и, по совместительству, блестящего врача, владельца платного центра где-то в районе Рублевки.
Их свела жизнь не так давно, но за это время стали они друзьями. То ли роскошная жизнь среди бездушных кукол Рублевского шоссе, то ли одинаковый подход к жизни, то ли трагедии, у обоих ребят родителей убили, сблизило их. Причем Мирослав Кравченко, красавец, плейбой, женатый на очередной мисс Вселенная, которую он сам же и сделал в своей клинике, гордился этой дружбой. Он пару раз помогал охранникам Артура, когда на него нападали, а доставалось ребятам, он сам приезжал, латал их, никогда не отказывал. Тур, который, по правде горя, любил красивых целеустремленных мужчин, никогда не видел в Славе любовника, только друга, да и то, порой ему казалось, что он теряется на фоне этого интеллектуала. Он долгое время звал его Мирослав Сергеевич, потом с трудом перешел на Мирослав, а сейчас привыкал к Славе.
- Потерпи, малыш, - шептал Тур, несясь по предрассветной Москве к своей квартире на набережной, - сейчас я тебя помою, приедет врач, и ты, ты же поправишься, да, малыш?
Ликс пришел в себя только в душе, когда теплая вода смывала грязь с его тела, обнаженный Тур намыливал его волосы клубничным шампунем, держа его одной рукой.
- Тсс, малыш, скоро приедет врач, - зачем-то шептал Тур, прижимая к себе хрупкое тело.
Это даже круче любой его фантазии, блять, Тур, соберись, парень болен, и все же его тело было совершенно. Совершенно для Тура.
Укутав Ликса в огромное белоснежное полотенце, он отнес его на кровать, укрыл теплым одеялом.
- Спи, спи, малыш, все будет хорошо, я тебе обещаю, - и коснулся холодными губами горячего лба.
Ликс.
Где-то на периферии своего сознания Ликс слышал, как Тур с кем-то спорит, потом чужие холодные руки коснулись его лба.
- Черт, убери от меня свои руки, хватит лапать, я еще пока жив, ебать вас всех, - вертелось у него на языке.
Но вслух получилось лишь невнятно промычать.
- Что? - услышал он незнакомый голос.
- М-м-м, - опять выдавил из себя Ликс.
- Славка, он без сознания, а ты его пытаешь.
Ликс с шумом выдохнул, этот голос знакомый. Это Тур.
И когда, с какого момента парень, которого он видел от силы час, стал знакомым и от его голоса в груди разливалось тепло? Как в детстве, когда он болел, а мама сидела у его кровати, поя теплым клюквенным морсом, а на тумбочке лежали неизменные колечки с творогом. Вкуснотища!
Дальше Ликс не расслышал, опять проваливаясь в забытье.
Тур.
Мирослав приехал точно ко времени.
Тур, одетый в джинсы, с голым торсом, суетился вокруг раздевающегося доктора.
- Спасибо, Слав, ты выручил меня.
- Да ладно, - махнул рукой высокий брюнет. Стильная стрижка, легкая, расчетливо правильная трехдневная щетина, рубашка идеально отглажена и, скорее всего, накрахмалена, словно сейчас не восемь утра, а минимум середина рабочего дня. Тур почувствовал себя неуютно.
«Футболку одеть, что ли», - подумал он.
- Артур, ну и где больной? И кстати, раз уж я тут, кто он? - Слава взял свой чемоданчик из крокодиловой кожи и прошел за Туром в спальню.
То, что сумка доктора когда-то была зеленой и плавала в прибрежных водах Амазонки, Туру было доподлинно известно, ведь он сам шил эту сумку на заказ у модного нынче дизайнера на день рождения друга. И то, что Мирослав ходил только с ней, льстило его самолюбию.
- Артур! - доктор остановился у кровати, где Ликс, свернувшись в позу зародыша, лежал и сипло дышал.
- Ну да, это... это Ликс, Слава, - пожал плечами строитель.
- Я понял, что это не твой охранник. Кто это? - еще раз спросил доктор, откидывая одеяло.
Тур смутился:
«Блять, - опомнился он, - ведь я же не одел его».
Доктор повернулся и вопросительно посмотрел на друга:
- Да, это становится интереснее, - он провел рукой по обнаженному телу Ликса, - и ты так его заездил, что он еле дышит? Хотя нет, ты же что-то говорил про анализы, значит пока еще не это? Артур, так это твой новый друг?
- Мирослав, мне показалось, или у тебя какие-то претензии?
- Да, нет, друг, давай выйди, и я проведу осмотр, полный осмотр, Артур.
- Что, полный? - Тур, не моргая, смотрел на обнаженное тело Ликса, и, что характерно, он же видел его в душе и все равно подвис, как операционная система в самый неподходящий момент.
Мирослав поймал этот взгляд. И тут же укрыл больного одеялом.
- Артур, оставь нас, я тебе все-все расскажу. Потом!
- Уу, - покачал Тур головой.
- Артур, я кофе хочу, утро в полном разгаре, и знаете что, молодой человек, - доктор взглянул на все так же стоящего столбом друга. - Эй, ты меня слушаешь?
Тур не слушал. Конечно же, ведь он смотрел на укрытого одеялом парня и мечтал. Тьфу, ну не мечтал, все же президентам строительных компаний по хую, они, то есть президенты, не мечтают о бомжах или вообще не мечтают, тут уж с какой стороны подойти к этому вопросу. У них и так все есть, включая моделей типа Наоми Кэмпбелл. Но сейчас, если описать все это одним словом, все эмоции Тура сосредоточились в джинсах. Где-то там.
- Хмм, Гришаев, вернись. И да, кофе.
Тур не отреагировал.
- Артур, я хочу кофе, шагом марш! - прикрикнул Мирослав.
Президент вздохнул и поплелся в кухню.
Доктор же раскрыл свой чемодан и вернулся к больному.
Зажужжала кофе-машина, Тур автоматически бросил в кружку два куска рафинада и только потом вспомнил, что Славка не пьет с сахаром.
«Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет», - выдало ему подсознание.
- Блять, - выругался Гришаев и поставил еще одну чашку.
- Ладно, сделаем, как любит доктор.
Через пятнадцать минут Мирослав уже сидел за столом напротив курящего Тура.
- Так, Артур. У парня воспаление легких. Я тебе через час пришлю посыльного с полным набором лекарств, колоть, пить и витамины в добавок. Больше я ничего не нашел, только вот палец на левой ноге отморожен.
- Ебать, - гаркнул Тур, порываясь броситься в спальню.
- Эй, стой, Ромео, - остановил его доктор.
«Все чудесатее и чудесатее», - Мирослав не узнавал друга. Броня, нет, кремень, а ведет себя как влюбленный подросток.
Вот оно что. Влюбленный.
- Ты что, влюбился?
- Нет, - Тура ветром снесло на свое место.
- Нет, правда, Артур, ты выглядишь...
Слава не успел закончить мысль, Гришаев перебил его:
- Нет, я не люблю и не влюблен. Мне просто... Слов нет, я не знаю, зачем я его подобрал на улице.
- Ты его на улице подобрал? - приподнял бровь доктор.
У Тура тут же екнуло сердце: «Блять, распизделся, как базарная баба».
- Ну да, он, это, в переходе бацал на скрипке. Потом его, его скинхеды отполировали...
- А я думал, это ты его так приложил, ладно, давай так, Артур. Я сделаю все анализы. Пришлю гонца с лекарствами. Кстати, ты уколы делать умеешь?
- Умею, - выдохнул Тур. - А он, - кивок в сторону спальни, - поправиться?
- Он, - Славка кивнул в ответ, - поправиться. И знаешь, все же ты к нему не ровно дышишь!
- Ровно! - рявкнул Тур.
Мирослав молча вышел в прихожую. Тур появился пару мгновений спустя.
- Ладно, Гришаев, до связи.
- Эй, а с чего ты взял, что я и он.. я и к парням?
- Мне иногда кажется, Артур, что ты немного перестарался с... Сам же про Андрея рассказывал.
- Ах, да, точно. Слушай, а ты тоже к парням? - «озарило» Тура.
- М-м-м, мне пора, я перезвоню, - заторопился доктор.
- Стоять, Кравченко!
- Артур...
- Кравченко???
- Артур!
И Мирослав сделал то, чего Тур никак не мог ожидать: он поцеловал его.
Нежно. Страстно.
- Да, Тур, да, - сказал доктор нескольку секунд спустя.
Дверь хлопнула.
- Ебать! Кравченко!
Выбежав на лестничную площадку, Артур застал закрывающиеся двери лифта.
- Славка, Славка, мудак, ты что, совсем ебнулся?
Ответа не последовало.
- Точно ебнулся! - констатировал Тур, возвращаясь в квартиру.
- Нда, господин Кравченко, - Мирослав едва ли не бился об стенки лифта лбом. - Выдали вы себя с потрохами. И что? А, - махнул он рукой, - точно ебать все, будь что будет!
Ликс.
Пахло кофе. Вкусно, как в юности, в его любимой кафешке.
Кофе и чизкейк, кофе и мороз за окном, кофе и ощущение бесконечного счастья.
Такое бывает только в детстве. В счастливом детстве.
Открывать глаза не хотелось и думать тоже.
Хотелось простого человеческого тепла и участия.
Знаете, вот просто представьте, что вы невидимка или хуже, вы просто пустое место, вас вроде и видят и, в тоже время, не видят. Вы приведение, точно прикоснись - и рука пройдет сквозь тело. Вас нет.
Но вы, вы-то знаете, что вы есть, вы живы.
Так на Ликса смотрят на улице, иногда сочувственно, иногда брезгливо, а чаще - словно он пшик, его нет.
- Блять, - закашлялся Ликс и открыл глаза.
Он лежал на боку, а рядом сидел Тур и что-то быстро печатал на стоящем у него на коленях ноуте.
Аромат шел от чашки, стоящей на прикроватной тумбочке. В комнате царил полумрак.
- Ну ты и спать мастер, я охуеваю от тебя, - выдал Тур, не отрываясь от ноутбука.
- Что? - хотел переспросить Ликс, но слова вырвались у него из горла болезненным стоном. - М-м-м, - засипел он.
- Что м-м-м? Ебать тебя, малыш Орлов, за такое поведение. Вот скажи мне, какого хуя ты морозил свой, блять, я уже повторяюсь, морозил свою жопу, нет бы прийти и сказать. А если я до вечера забухал бы? А, малыш?
- М-м-м, - парень сделал глаза в пол-лица. Он в баню к Серго? Нет уж, увольте, лучше отморозить, как там сказал Тур, хуй (Тур сказал про жопу=)), чем быть выебанным Серго. Причем Ликс пропустил мимо ушей «малыш», он зарылся в одеяло и больше не пытался говорить. А на фиг? Все равно больно.
Рядом с Туром ему уютно, хорошо и хочется спать.
Он зевнул и закрыл глаза.
Тур.
Артур отвлекся от компьютера и с нежностью посмотрел на Ликса.
Впрочем, он под страхом смертной казни никогда не признался бы никому и уж тем более себе в том, что, да, мне нравиться этот парень.
Он уверял себя: это гормоны, хотелки, бляцкая фигура и огромные глаза, но никак не нежность.
Упаси Боже или же черти.
Скорее последние.
Ликс напоминал ему котенка. Маленького, бездомного, таких полным полно раньше жило у его бабушки в подъезде. Она кормила их, они вырастали, потом появлялись новые котята, и так по кругу. И все они были грязные, потрепанные, одноухие, но с таким желанием жить, что диву даешься. Даже в самые лютые зимы они все равно выживали.
Тур увидел, как Ликс зевнул.
Точно котенок, малыш.
И от сердца у него отлегло.
- Эй, не спи, а пожрать? Я, типа, бульон сварил.
Но Ликс спал, Тур отложил компьютер и тоже укрылся теплым одеялом. И почему-то он даже не удивился, когда Ликс пододвинулся совсем близко к нему, положив сначала руку на грудь, а затем вообще перебрался подмышку.
Удовлетворенный Тур вздохнул и закрыл глаза.
Через несколько минут в доме на набережной Москвы-реки, а вернее, в квартире на самом последнем этаже, дружно сопели двое мужчин. И луна, которая выбралась посмотреть на это маленькое чудо, не могла понять, кто из них старше.
Ликс.
Непонятно за окном то ли вечер, то ли утро. Но интересно другое: где он находится?
Запах лекарств витал в воздухе и перемешивался с еще каким-то ароматом: то ли кофе, то ли уюта. Стирального порошка, точно, стирального порошка. В больнице всегда пахнет хлоркой, и там точно нет таких удобных кроватей.
Ликс нахмурился: «Блять, да где же я?».
«И с кем?».
За стенкой мирно лилась вода и доносилось пение. Пели плохо, отвратительно, но голос знакомый.
Ликс закашлялся.
- Черт, - просипел он. Горло драло, но уже не так как вчера. Или не вчера...
- Эй, время сейчас какое, и как я здесь... и вообще, я где? - прошептал он.
И его, конечно, услышали, естественно. Ликс полежал еще несколько минут, прислушиваясь. Тур вышел из ванны в одних джинсах, шлепая босыми ногами по полу.
- Привет, малыш, - улыбнулся он, увидев, что Ликс внимательно смотрит на него.
- Ты скажешь, что я тут делаю? - сразу ощетинился Орлов, поднимаясь с кровати.
Естественно после такой температуры его шатало.
- Твою мать. Ну и слабость, - просипел Ликс, запутавшись в простынях, он чуть не спикировал на пол, но был подхвачен Туром.
- Угу, ну давай храбрись. Храбрись, малыш.
- Бляяяяяяяяяяяя, ну не малыш я, - он попытался вырваться из кольца крепко державших его рук. Упс, облом. Тур крепко прижимал к себе обнаженного парня.
- Не малыш, не малыш, - кивал головой Тур, подсознательно понимая, что пора бы уже отпустить Ликса. Что не дело, вот так стоять почти посередине комнаты, но ум-умом, но руки... они, вопреки всему, нежно скользили по спине парня.
Ликс шипел, но не вырывался.
- Пусти, ты, извращенец, - первым пришел в себя Орлов, отстраняясь и слепо шаря за спиной. Ага, вот и одеяло. Он быстро укутался в него и сел на кровать. Так, во избежание еще одного падения.
Тур посмотрел на это существо, сиротливо сидевшее напротив, и рассмеялся.
- Так, сейчас ты быстро умоешься и кушать, «не малыш».
- Стой, - окликнул его Ликс, когда Гришаев уже стоял на пороге комнаты, - а что я у тебя тут делаю?
- Болеешь, - отрезал Тур.
- Я болею, - просипел Орлов и в доказательство зашелся сильным кашлем.
- Угу, через час тебе делать очередной укол.
- Укол? - непонимающе захлопал глазами больной. - Еще один? Так ты меня колол? Бля, ты козел, ты трогал меня, и, вообще, где врач? Как я, вообще, сюда попал?
Тур посмотрел на этого воробья, распушившего свои перья, ну точно воробей, сидящий в луже и качающий свои права.
- Ликс, ну ты, вааще, помнишь хоть что-то?
- Я помню, что забыл малышку в твоем мерине и ждал тебя.
- А дальше что?
- Ну, что ты мыл меня, я же вонял, - выпалил Ликс и покраснел. Нет, даже не покраснел, а побагровел.
Бля, как стыдно, этот бугай тер ему спинку.
- Ладно, не ершись, давай так, я тебя накормлю и расскажу, что и как.
- И я пойду? - осведомился Ликс.
- На мой хуй да, а так нет.
И ушел...
Орлов почувствовал, что устал, кашель, зараза, не прекращался, и, похоже, температура снова стала подниматься.
От мысли о еде подташнивало и вело. Тур вернулся минут через пятнадцать, когда Ликс уже задремал, все так же кутаясь в одеяло.
- Эй, - тихо, сквозь кашель, произнес он, - скажи, зачем я тебе сдался?
- Не знаю, - пожал плечами Тур. - Малыш, давай без тараканьих бегов покушаем, и я просто вколю тебе антибиотик. Славка приедет вечером и послушает тебя.
- Кто такой Славка?
- Врач, не ссы.
- Ты сказал ему, кто я? - допытывался Ликс.
- Не помню, - Тур протянул Орлову большую чашку с теплым бульоном. - Давай пей, и я сейчас чайку с лимоном организую.
Ликс потихоньку отпил.
- М-м-м, вкуснотища, спасибо, - крикнул он вслед Туру. - Вкусно, сто лет не пил настоящего бульона.
- Угу, - донеслось из кухни.
Тур.
Гришаев сидел в кресле в большой комнате и бездумно щелкал пультом.
Ну и вывел его этот малыш. Как там в фильме: орел ты, Соколов, тьфу, сокол ты, Орлов!
Да, Ликс показал себя во всей красе. Он полчаса орал, где его одежда. Пришлось сказать, что он ее спрятал.
«Блять, - поздравил себя Тур, - слава Богу, мозгов хватило выкинуть все. А вообще, зачем мне эта головная боль?»
Разум не разум, но от мысли, что завтра, как проснется, Ликс может уйти от него, Туру становилось плохо. Не просто на эмоциональном плане, а вот физически. Тряслись руки и курить тянуло, словно он еще не выкурил за день целую пачку.
Недавно приезжал Мирослав. Слава богу, мозгов хватило у обоих не говорить об утреннем инциденте.
Слава послушал Ликса еще раз, сказал, что дела пошли на лад, колоть еще неделю, ну и витамины, само собой.
Ликс после визита врача уткнулся в подушу и засопел. Он так спал весь день, прерываясь только на очередную перепалку с Туром.
Можно подумать, гордость у него взыграла. А как он пытался сделать упирающемуся Ликсу укол!
- Эй, подставляй жопу, сейчас я сделаю тебе больно! - Тур показался в дверях со шприцем в руке.
- Нет, пошел на...
- Без мата и спокойно.
- Я не покажу тебе свои тылы! Ты извращенец!
- Эй ты, Белоснежка, вернее Беложопка, я там все уже видел и не только там.
Орлов только вот не взвыл от злости, покрываясь красными пятнами.
- Да, и, сказать по правде, у меня-то побольше будет.
- Что, жопа? - огрызнулся Орлов.
- И жопа тоже, так что давай не елозь.
Тур зевнул, как бы ни хотелось, но Аллусик и так сегодня слишком выгораживала его, так что завтра придется ехать в офис.
Он быстро разделся и нырнул под бок сопящего парня.
- Эй, катись отсюда, - услышал он сонный голос.
- Неа, - без эмоций ответил Тур, и Лис тут же опять уткнулся носом ему в подмышку.
Картина мира стала до умопомрачения правильной. Тур вырубился в секунду.
Утром он собирался со скоростью ветра. Разбудила его Алла, вопящая в трубку о том, что она думает о шефе и куда он пойдет, если немедленно не приедет и не подпишет нужные документы.
Ликс гундел, что ему нужна одежда, и он должен идти.
Теперь уже Гришаев на доступном языке объяснил ему, куда он должен идти и что ему за это будет.
Ликс.
Поняв, что ему не светит выползти на белый свет, Орлов, обходя осколки, попутно стаскивая с себя одежду, решил, что пора бы поближе познакомиться с рабовладельцем.
- Что-то я дешево ему достаюсь, - бурчал себе под нос Ликс, обыскивая квартиру и засовывая свой нос в каждый угол.
Так, что у нас здесь?
Но квартира оказалось простой и на редкость скучной. Кухня, ванна с душевой кабиной, спальня, большая комната.
И все. Нормальная такая двухкомнатная квартирка, даром, что в дорогущей высотке.
Но должно же быть что-то интересное.
Ликс рассмотрел фотографии, висевшие в большой комнате на стенке.
Молодая пара, мужчина и женщина нежно смотрели дуг на друга.
Родители - догадался Ликс, хотя и тут нечего было догадываться, Тур - точная копия отца, только вот глаза, а скорее взгляд, у него от мамы.
Дальше висело несколько фотографий Тура разных лет и еще фото какого-то парня. Очень красивого парня, у Ликса аж дух перехватило.
Молодой человек, может чуть старше Ликса, спокойно смотрел в объектив снимающего его фотографа, но тень улыбки светилась в глубине его глаз.
В руках он держал гитару, его пальцы нежно касались ее струн. И казалось, этот молодой человек - реальность, вот-вот можно будет услышать первые аккорды.
Ликс терялся в предположениях, кто бы это мог быть?
Вот так, на видное место, вешают фотографии только самых дорогих: родителей, братьев, жен, ну и, естественно, не забывают о себе любимых.
Брат? Нет, этот просто полная противоположность Туру.
Друг? Значит он больше чем друг, коль на самом видном месте.
Ликс поежился, только сейчас он заметил, что окно в комнате открыто на режим проветривание. Кашель, твою мать. Все, срочно пора пить чай.
А что? Голод не тетка, да и лекарства давно пора принимать.
Орлов быстро соорудил себе на кухне сложный бутерброд, наплевав на слова Тура про «бульон» и «полезно». М-м-м, вкуснотища.
И, коль уж оставили одного, то и не зазорно в холодильнике покопаться. А то какие тут все стерильные. Плюнуть охота!
Ой, кофе-машина, вот оно - счастье.
Через десять минут счастливее человека на земле не было, еще бы свитер потеплее.
И все.
И пусть будет, только бы вот так, в тепле и сытости.
Ликс дернулся, ловя себя на этой мысли.
Да, малыш, ты уже и малыш, и без пяти минут бля, и что?
Но лекарства начали действовать, глаза слипались, Ликс побрел в спальню.
Ебаться, так ебаться, можно подумать, это в первый раз. Ведь подставлял ты задницу уже, и пусть по любви, но и сейчас можно представить, что это он, твой первый, и тебе станет тепло. Как тогда, в теплом сентябре, когда жизнь еще сверкала разноцветными красками, а дома ждали мама и теплые носки. И в школе был он, там, на задней парте.
Пусть потом, когда уже ты стал бомжем, этот твой первый быстро отказался от всего, заведя роман с королевой класса демонстрационно и открыто, ты все равно с щемящей нежностью вспоминаешь ту осень и его поцелуи. И то блаженство. Ну ведь и дрочить под что-то надо, ну или на что-то, да, Ликс?
Думая об этом, Ликс чуть сильнее, чем надо было, хлопнул дверью в спальне. И тут его взгляд упал на какой-то предмет, открывшийся в свете того, что дверь закрылась.
Ликс подавил зевоту.
- Так что это, Калаш в разобранном виде, что ли?
Подняв в воздух кучу пыли, он развернул тряпку.
Гитара.
Ликс радостно рассмеялся. Боже, он уже четыре года не держал в руках горячо любимую им гитару.
Порой, лежа в своем холодном подвале, он вспоминал свое день рождения и как отец с матерью с гордостью внесли в комнату его гитару.
Скрипка - это разум, а гитара - душа.
Ликс провел по грифу, и, перевернув, увидел строчки написанные черным маркером на обратной стороне.
Стихи! И ноты. Почерк изумительный.
- Черт возьми, - выдохнул Ликс прочитав написанное. Он посидел так минимум минут десять, изучая слова, а потом:
Когда закончится смена закатов, рассветов,
И осень не даст больше права на лето,
Вопросов останется меньше, чем в кармане ответов.
Где-то там, высоко, далеко в облаках серебристых,
Летит птицей белой сердце артиста
Под прицелом судьбы...
И пусть пуля летит медленно, медленно,
Сердце стучит бешено, бешено,
Но не болит... Все своевременно.
- Гаденыш, а, гаденыш, кто тебе разрешал брать его гитару?!
Ликс очнулся, с трудом понимая, что происходит, радость от находки сменилась сильнейшим испугом. В дверях спальни стоял Тур.
И если раньше Ликс видел его красным, пунцовым, стирающим в порошок свои зубы от ярости, то сейчас, вот сейчас Ликсу впервые стало страшно.
Строитель выглядел сумасшедшим, белым-белым. Как те замершие бомжи, которых Ликс часто видел зимой, и еще его кулаки сжимались и разжимались от ярости, словно он с трудом сдерживает себя. Почему «словно»? Он и действительно держался только на том, что этот идиот болен. А больных бить нельзя.
Продолжение в комментариях
URL записиМои дорогие, мне приятно. Вы напомнили мне о "Пуле". Я реально про него забыла.
Пуля
Осень
Название:Пуля
Пейринг: Тур\Ликс
Предупреждения: осторожно, мат, много мата.
Написано не литературным языком.
От аффтора: Я так много хотела сказать. Это сказка, грубая, где-то жестокая. Я не могу определиться со временем происходящего: то ли Москва середины девяностых, то ли середина двухтысячных. Пусть будет что-то среднее.
И да, все это уже когда-то было написано\рассказано\украдено.
Саммари: Тур, имеющий все и даже немного больше, встречает Ликса, нищего музыканта.
Написано в 2011 году.
читать дальше
"И пусть пуля летит медленно, медленно,
Сердце стучит бешено, бешено,
Но не болит... Все своевременно..."
Ликс.
Итак, ноябрь слетел последним листком календаря, и наступил такой долгожданный декабрь.
Ликс быстро оделся в самый теплый свитер и куртку, которой позавидовали бы все местные бомжи. Впрочем, они и завидуют.
Все, пора на работу.
Тур.
Мерин легко летел по пустой дороге.
Тур врубил на всю любимый транс. Ночь, косяк в кармане и бутылка дорогущего коньяка в баре, что еще надо для полного счастья?
Блять, сигареты!
Без них нах и счастья нет. Правда, можно было бы рвануть к Натали, у нее девочки чистенькие, аккуратненькие, справки там и все такое, но вот, пиздец, девочку не хотелось.
Мальчика? Тур хмыкнул. Точно, мальчика, только похожего бы на девочку.
Такого тонкокостного, с торчащими ключицами и невинными глазами.
Вот зараза, в борделе таких не держат.
Не то чтобы худеньких нет, не бывает блядей с невинными глазами. У них у всех взгляд пустой, максимум оценивающий: дадут ли больше или, типа, вообще не заплатят.
Артур платил всегда и по всем счетам, выставленным не только шлюхами, но и жизнью.
Кстати, Туром его звали самые близкие, но их нет в живых, и по утрам в его огромной квартире на последнем этаже высотки в центре столицы все равно слышится:
- Тур, иди завтракать, кофе стынет.
И он бежит, пулей вылетая из скомканных простыней, однако в кухне девственно чисто, и лишь плывет еле уловимый аромат кофе.
Прошлое, оно не дает спать, а если приходит короткое забвение, то всего на пару часов, а потом виски и огни за окном.
И тишина огромной квартиры.
Или рев транса. И слава Богу архитектору квартиры с его задумкой звуконепроницаемых стен.
(Мне кажется, правильнее было бы сказать «слава архитектору квартиры...» или «слава Богу, что у архитектора появилась задумка...», «слава Богу» выделяется запятыми )
Слава Богу!
Ликс.
Нда, Ликс легко достал из потрепанного рюкзака скрипку.
У него ничего нет, кроме нее, впрочем, в данный момент ему ничего и не надо. Только она.
Ликс, Феликс, но он не любит свое имя. Он отзывается только на это, похожее на собачью кличку, Ликс. Да и его новым друзьям не обязательно знать полное имя, ведь такие, как он, отбросы цивилизации, живут двумя желаниями: найти денег и выпить. Ах, есть третье - теплое место для ночевки. И все.
И сейчас, когда дул холодный ветер, от которого не скрыться даже в этом подземном переходе, Ликс поплотнее закутался в свою драную куртку, бросил на пол черную вязаную шапочку и начал играть.
От холода не слушались руки, но через пять минут Ликс уже находился не в вонючем переходе, а на краю земли, где солнце медленно садилось в теплый океан, а вода чуть слышно плескалась у его босых ног. Песок белый-белый, воздух прозрачный-прозрачный и музыка еле слышная, на грани этого волшебного дня.
Ликс вздохнул и вернулся в действительность.
Рядом остановились пьяные подростки, лет по 16, бритоголовые с озверевшими глазами.
- Эй ты, еврей, гоай (это какая-то описка?) семь-сорок, - пьяно пробасил первый.
- Я не еврей, - пряча скрипку за спину, ответил Ликс.
Не то чтобы он боялся, нет конечно, его били и не один раз.
Если ты играешь на скрипке, то точно еврей. Стереотипное мышление этого гребаного города.
- Н-да, а что же ты играешь на скрипочке, папашка денег не дает? Где он прячет свои жидовские миллионы? - второй парень вышел на авансцену.
Ликс вздохнул, осматриваясь по сторонам.
Кругом ни души, и только девушка в будке с надписью «Сигареты» испуганно смотрела на шоу из своего маленького окна.
Но она или трое пьяных любителей евреев. (мысль не совсем понятна)
Если бы Ликс умел молиться, он попросил бы Бога только об одном, ну, если честно, о двух желаниях: не сломать скрипку и руки. («попросил бы исполнения желаний» или «попросил бы о двух вещах»)
Все остальное он переживет.
Тур.
Блять, курить хотелось до одури, а по пути, как назло, ни одного супермаркета приличного. Одни магазины для бомжей.
Мерин, послушный хозяину, остановился на светофоре, тут-то на глаза Туру и попался огонек подземного перехода с рекламой табачного киоска, с указателем, что тот находится в вышеуказанном переходе. (тафтология: можно «в вышеуказанном» заменить на «в этом»)
Тур чертыхнулся и, резко газанув, остановился у перехода.
Блять, и сотки баксов не жалко за пачку сигарет.
Щелкнула сигнализация, и он спустился в ад.
А что, для человека, привыкшего открывать пачки элитных сигарет, стоящие почти столько же, сколько его любимая машинка, подземный переход казался чистилищем.
Но гребанных супермакетов поблизости не оказалось.
А значит, переход!
Только Тур спустился, как его взгляд упал на то, как трое подростков, одетых как скинхеды, били кого-то, валяющегося у них в ногах.
Туру, в общем-то, было все равно. Наверное, какой-нибудь негр или бомж, так что просто прошел мимо ребят и валяющейся неподалеку скрипки.
Стоп, скрипка!
Тур быстро развернулся и несколькими точными ударами раскидал эту шелупонь по узкому переходу.
Ребята быстро смекнули, кто есть кто, и, не затевая драки, быстро смылись.
Еще бы, не на того напали.
Ликс.
Открыв глаза, Ликс понял, что остался один на один со своим спасителем, который, кстати, также спокойно подошел к ларьку и попросил сигарет.
- Оу, молодой человек, спасибо, эти придурки часто бьют Ликса, а он...
- Эй, чикса, давай без трепни, дай мне сигарет, и я, типа, пошел, - Тур перешел на рабочий слэнг, так он обычно разговаривал с рабочими и крышей, часто подкатывающей для, типа, разборок.
Девушка захлопала намазанными ресницами, так что черные разводы остались под глазами. Тур хмыкнул, да, если бы его красотки пользовались такой косметикой, у него бы уже давно не вставало на баб. Боже, и как с такими спят?
Бросив ей десятку баксов, кекс взял пачку Мальборо и пошел назад. Район тут дай Боже, еще чего случится с его мерином. Угнать не угонят, а вот поцарапают ведь, падлы.
Он не обратил внимания на бормотание девицы насчет сдачи/обмена, у Тура чесался язык послать эту чиксу на хуй.
- Эй, - услышал он за своей спиной тихий голос, - типа, спасибо.
Ликс сидел, прислонившись к грязным стенам перехода, вытирая рукавом кровь с лица.
Тур внимательно присмотрелся к пареньку.
Молодой, вернее маленький, лет на десять его младше, а может, и больше. Сколько ему, восемнадцать-то есть?
Худенький, скорее прозрачный. Длинные золотистые волосы растрепались.
Тур чуть охнул. Его мечта. Бля, надо быть поосторожнее с ними, с желаниями, ноосфера, как говориться, все видит.
Парень смотрел на него, нет, как ни странно, не восторженно. А спокойно. И говорил спокойно, как констатируют факты.
- Да не за что, - ответил Тур.
Ликс попробовал подняться и взять скрипку, проверить, все ли с ней хорошо.
Но ноги не удержали, и Ликс со стоном опустился на грязный пол.
Тур развернул пачку и с наслаждением затянулся.
Дешевый табак. Такие не курят в его кругу. А жаль.
Вот это табак, поддельный, такой, какой Тур воровал в шестнадцать лет у отца.
- Эй, давай я тебя отвезу, типа, домой, а то сам-то не дойдешь.
Ликс улыбнулся. Попытался улыбнуться, кровь опять закапала с разбитых губ.
- Ты меня? Подвезешь? Не боишься испачкать свою крутую тачку? - Ликс наконец поднялся, быстро осмотрев инструмент, шумно выдохнул от облечения, что с ним все отлично. Жива, малышка.
А все остальное нах и пох.
- Блять, все ты понимаешь. А может, я езжу на нашей «Оке»? - адреналин, выплеснувшийся в драке с подростками, сошел на нет, и одной сигареты, как всегда, не хватило: затушив окурок, Тур закурил снова, кряхтя от блаженства.
Ликс отряхнулся, запихнул скрипку в рюкзак и прохромал к ждущему его молодому человеку.
- Хм, ну и где твоя «Ока»? - улыбаясь краешком губ, спросил Ликс.
- Нда, думать надо, - пробубнил себе под нос Тур, оглядывая грязного, как подвальная мышь, паренька.
- Что, передумал? - понимающе кивнул Ликс. - Я сам, тут идти часа полтора, я дойду. Спасибо, что не дал им отметелить по полной. Спасибо, - и Ликс протянул руку в сомнениях смотрящему на него Туру.
Тот сделал вид, что не заметил руки. Во-первых, она грязная, во-вторых, вся в крови, а парень явно бомж и явно не особо здоровый, ну, если судить по худобе и яркими синякам под глазами, никак не связанными с последним избиением. А если у него шварк со здоровьем, то что там говорил его врач: СПИД, гепатит и все такое, а СПИД передается, бла-бла, кровь!
Губы Ликса изогнулись в презрительной усмешке, и вся благодарность растаяла под хмурым взглядом курящего парня.
- Правильно мыслишь, бандит, - сплюнул кровью Ликс. - СПИД и все такое. И да, вши или как там по-вашему, умному, педикулез, чесотка и всякая другая байда. И прикинь, я мылся только неделю назад, аромат чувствуешь, а?
И прихрамывая, Ликс поплелся по еле освещенной дороге.
"Сука, - билось в его голове, - какая же сука. Лучше б меня избили эти изверги, чем такие презрительные взгляды. И конечно, неужели он посадит какого-то вонючего бомжа в свою красотку? А машинка у него класс. И пожрать бы. Блять, и денег болт! Пойти что ль к Серому, у него наверняка можно бутылку спирта выторговать, блять. Блять. И помыться бы. Ладно, пойду домой, завтра Алика работает, она пустит меня в баню по утру".
Шаркая ногой, Ликс приподнимал остатки листвы, неубраной нерадивыми таджиками. Ликс сам тысячи раз просился на работу дворника, но все словно не замечали его. Нда, лучше помыкать бесправными. А Ликс умел кусаться.
Это на вид ему и шестнадцати не дашь, а на самом деле ему уже восемнадцать. И если внимательно взглянуть в глаза, то можно и все сто восемнадцать дать, на улице год за десять идет. А Ликс жил так уже четыре года.
Четыре года, и никто даже в первые два не догадывался, что Феликс Орлов - отличник, золотой медалист, коротает свои дни в подвале разрушенного дома напротив старой бани, которую местные авторитеты переделали под модные нынче «Сауны», а на самом деле - бордель.
Работавшая там Алика, пускала его помыться два-три раза в неделю в свою смену, когда никто из братвы не резвился с девочками и мальчиками.
Впрочем, Алика каждый раз предлагала ему пойти с Серго, так звали местного братана, он любил таких, смазливых, похожих на плоскогрудых школьниц ребят.
- Жить будешь в шоколаде, только подставляй жопу, - и она подмигнула покрасневшему от смущения Ликсу.
- Давай, лисенок, не смущайся, он уже тебя видел, глаз у него наметанный, быстренько купит тебе машинку-квартирку, и будешь ты как кукла Барби.
Ликс покачал головой:
- Я не проститутка, - гордо сказал он тогда.
- Дурак ты, а не проститутка, гордость она и в жопе гордость, а жрать захочешь - ляжешь под любого. А тут и врач, и презервативы. Все равно рано или поздно дорога одна - на панель.
- Эй, гордый, садись давай, - вернул его к действительности голос. Мерин резко затормозил рядом, и дверь открылась.
- Давай, не ссы. И говори адрес.
Ликс хотел было проявить пресловутую гордость и послать этого братана в долгое эротическое путешествие, но ногу свело, и он шлепнулся прямо носом в лужу.
- Блять, - только и сказал пришедший на помощь Тур.
Тур.
"И какого хуя я помогаю этому оборвышу?" - руганулся про себя Тур, но все же усадил грязного Ликса на переднее сидение.
Машина легко рванула с места, Ликс стучал зубами от холода, с его свитера и джинс текло, и лужи растекались на коврике под ногами.
- Замерз? - спросил сквозь зубы Тур, врубая на всю мощность теплушку.
Ликс шмыгнул носом.
- Спасибо.
- Да ладно, давай, куда везти?
- Знаешь Сауну на Третьей парковой?
- Ого. Серго, что ль? Без базара, в три минуты домчим, ты, это, того. Крышует он тебя? Тур достал сигарету и закурил.
- Дай, - Ликс протянул руку, и Тур сунул пачку сигарет и коробок спичек.
- Нет, за сауной дом. Вот я и живу. Там. В подвале.
Тур открыл окно и выкинул недокуренную сигарету.
Тишина, окутавшая теплота, запах табака. Тур не понимал себя, но это было похоже на уют.
Совсем рехнулся, решил он, бездумно стуча пальцами по рулю и глядя на съежившегося пацана.
"Я сочувствую бомжу и везу его к месту ночевки. Ба, любите и жалуйте, Артур Гришаев, президент самой крупной в столице строительной компании «Догма и К». Да еще чувствую себя уютно в компании какого-то бродяги. Так, Тур, пора уже в больничку наведаться к доктору, как там его, костоправ, нет, мозгоправ. Точно, пора идти к нему. Пусть подкрутит ролики и шарики."
- Эй, тебя как зовут, малыш? - спросил Тур, закончив копаться в своей душе. Вернее, он просто плюнул и перестал искать мотивы своим поступкам.
В принципе, он этим и пробился, его интуиция работала не хуже автоматических систем ракетного реагирования на обороне нищей Родины.
- Я не малыш, я - Ликс, - нахохлился паренек и вмиг стал похож на общипанного воробья.
- Ого, прям кличка. А как полностью, малыш? - сделав ударение на слове «малыш», усмехнулся Тур.
И тут же получил ощутимый удар по спине.
- Эй, ты поосторожней лапай меня, - взвился Тур, но, похоже, это высказывание малыш пропустил мимо ушей:
- Блять, ты, братан, не называй меня малыш, Христом Богом прошу, не называй, я - Ликс, это полное имя. Не нравиться - можешь по фамилии: Орлов.
Ликса колотило и колотило уже от злости. Он и вправду терпеть не мог, когда его так звали. Ну да, ростом он не вышел, как говориться, «пиль, кулиль, болель», и похож скорее на девчонку-подростка, чем на пацана. И скорее на гребанную малолетку, но блять. Он не малыш, он приспособился и выжил на улице после роскошной, даже по сегодняшним меркам, жизни в родительском доме.
До 14 лет он просто жил, не думая ни о чем. Но в один день его выставили вон, родителей не стало, а охотников на квартиру слишком много, и он не смог укусить тех, кто выгнал его на улицу. Или нет, он ушел слишком гордым.
А теперь?
Теперь он гордый, бездомный, вонючий и такой же ранимый. Только об этом никто не знает, кроме его скрипки.
- Хорошо, малыш, Орлов - буду звать тебя так. Я Артур. Артур Михайлович, - Тур не стал протягивать руку: мало ли, еще укусит.
- И дай еще, что ль, по одной закурим?
Ликс решил, что хватит корчить из себя бедного родственника и, развалившись на сидении, он, как смог, вытянул свои худые ноги.
Тур уткнулся взглядом в его драные кроссовки. Совсем не по погоде.
Ликс, поймав его взгляд, хмыкнул.
- Диор.
- А то, - вздохнул Тур. - Только я не крыша и не братан. Я строитель.
- А Серго, типа, твоя крыша? - Ликс попытался еще раз улыбнуться, и кровь опять закапала.
- Блять, малыш, отмывать будешь.
- И отрабатывать. Я понял, строитель. Я буду звать тебя Тур, тебе больше идет.
Тур чертыхнулся, никто, никто в этом гребанном мире не звал его так. Кроме родителей и Андрея.
Но они все мертвы. Все.
Ругнувшись трехэтажным, Тур достал еще сигарету.
Перед ним опять предстала та картина: он входит в свой загородный дом, а на полу в ряд лежат отец, мать, сестренка и он. Да, его родители быстро приняли то, что Тур - би. И то, что он стал жить с Андреем. Отец, конечно, по ночам пил капли Вишневского, от сердца, как бывало говорила мать, но Андрей никогда не чувствовал себя чужим и нежеланным.
И вот так.
Теперь их нет. Есть Тур.
Серго, его однокашник, конечно, в три счета нашел и заказчиков, и исполнителей.
Теперь их тоже нет на земле, ну как сказать нет, они закатаны в асфальт где-то на третьем кольце между седьмым и десятым километрами.
Но Туру по хую. Честное слово.
- Тур, ты что, обиделся на братана? А, понял, ты круче Серго, просто у всех есть крыша и у тебя, блять, должна.
- Ладно, Ликс, я понял, давай говорить нормально, я за день так наматюгался. Я думаю... А знаешь что?
- Что? - спросил Ликс, опять вжимаясь в кресло. Он интуитивно угадал смену настроения Тура, он видел как тот вцепился побелевшими руками в руль и как смотрел на дорогу, не глядя. Словно он не здесь.
Не с ним.
Он где-то, где ему больно. Где ему плохо.
- Помолчим, а?
Оставшиеся полчаса они молчали.
Ликс& Тур.
Мерин строителя притормозил у сверкающей гирляндами «Сауны», все-таки скоро Новый Год, вот Серго и старается.
Приедет куча народу, девочки, мальчики, трах и фейерверки. Словом, все как каждый день, только с большим размахом.
Ликс посидел еще немного, не желая выходить в промозглую ночь.
Тур не торопил, разглядывая иллюминацию.
- Эй, строитель, я, типа, пошел, - Ликс решительно открыл дверь, выбираясь на улицу. Заброшенная двухэтажка пряталась в темноте. Но и без этого он знал, как выглядит его, если это можно так назвать, жилище.
Как кадры из любимых давным-давно Ликсом фильмов-катастроф: дом без окон и крыши, торчащий посреди улицы, обломки прошлой жизни, в которую так легко он вписался.
- Спасибо, - махнул он рукой Туру.
Тур промолчал, погрузившись в свои мысли, выкуривая черт знает какую сигарету. Ликс хотел было попросить одну, но увидев, как к Туру несется из внезапно открывшихся дверей сауны Серго, передумал.
- Эй, приятель, здорово, еб твою мать! Ты чего тут стоишь, не заходишь? Эй, Артур, Артур? - Серго постучал по стеклу мерина.
- Ой, привет, братан, - Тур стряхнул оцепенение, вылез из машинки и принялся обниматься с одноклассником.
Серго, как всегда, неповторим в своем спортивном костюме с неизменной надписью «Адидас» и с золотой голдой с кулак на шее. И нет, не кроссовки, а модные нынче остроносые ботинки.
Тур словно опять вернулся в те времена, когда он, только занявший пост президента компании, поехал отмечать свое вступление в должность и наткнулся на владельца сауны.
- Ебать, ты ли это, Артурчик? - Серго тогда красовался в малиновом пиджаке и спортивных штанах. - Ребят, братаны, это же мой кореш, мы с ним десять лет за партой сидели.
Можно подумать, кореша этого не знали.
И понеслось.
И сейчас Серго орал так, что охрана выбежала на улицу.
- Артур, пошли, там девочки, прямо все в соку. Текут, ебт твою мать.
Тур хмыкнул.
Серго увидел Ликса, скромно стоящего в темноте, и если бы его сейчас спросили, чего он ждет, он бы ни за что не ответил.
- Ой, бомж, катись давай к себе, скоро подвал твой снесут, придется искать новое место. Давай, давай, пешком отсюда... Артур, пошли.
- Серго, я что-то не хочу. Девочек.
- Тык, я тебе сейчас мальчика организую, какие проблемы, кореш?
- Такого, как этот, можешь? - Тур показал на Ликса.
От этих слов Ликс дернулся и скрылся в темноте.
- Блять, я бы этого тоже не против, но гордый, зараза, - Серго подхватил Тура под руку, и они пошли в сауну. - У меня тоже на него как-то вставало, Алика его уговаривала, уговаривала, а ему по хую. Гордый, гад. Ничего...
Ликс.
Темнота не помешала Ликсу добежать до полуразрушенного подъезда, лестница в подвал находилась как раз за парадной дверью, он бегом спустился и с разбегу плюхнулся на ворох ветоши, сваленной в углу.
- Блять, как холодно, - стуча зубами, просипел Ликс, заходясь в кашле.
И только когда он растянулся на импровизированной кровати, сбросил кроссовки, до него дошло, что он еще в куртке строителя и, к тому же, забыл свой рюкзак в машине Тура.
- Твою мать, - рыкнул Ликс и, как есть, в носках, понесся на улицу.
Орлов выдохнул, только когда увидел мерин Тура.
Он подошел, подергал ручки, взвыла сигнализация, на ее визг выбежали охранники Серго. Ликс быстро спрятался в темноте.
Два бритоголовых братана крутанулись вокруг машины и, сплюнув, послали иноземную машину так далеко и так смачно, что Ликс беззвучно рассмеялся.
Братаны вернулись в тепло и иллюминацию, а Орлов присел около машины с темной стороны улицы. Так, на всякий случай. Ему и без этого свезло, что Тур пошел по блядям. Ликс хмыкнул. Боже, ему опять помогли эти девушки, тьфу, мальчики. Что там сказал этот ебанутый строитель: «такого же мальчика».
И этот тоже.
И Тур тоже захотел его. Его! Ведь захотеть - это когда хуй встает и не дает потоку крови прилить к более важным органам, а вот увидеть в таком оборвыше человека, к сожалению, не мог никто.
Ликс съежился, но холодный декабрьский ветер все равно задувал со всех сторон. Кашель время от времени вырывал его из теплых объятий Морфея, и Ликсу оставалось только сильнее кутаться в одолженную куртку. Он засыпал, просыпался, снова засыпал.
Да, можно было вернуться в подобие тепла и лечь в свое барахло или хотя бы переодеться, но Тур мог вернуться в любую минуту, а оставить свою малышку он не мог. Она и только она напоминала ему о прежней жизни. О том, что эта жизнь существовала, что он её не придумал и это не плод его больного воображения.
- Блять, - выдохнул Ликс, проваливаясь в липкую от пробивающего его пота псевдореальность.
Сколько он просидел вот так, Ликс не знал, только ему показалось, что кто-то громко стал возмущаться рядом, Ликс по привычке сжался еще сильнее и прошептал:
- Только не бейте, я сейчас... сейчас уйду.
Ругались сильно, Лис не понимал слов, голос был смутно знакомый, потом наступило забвение. Темнота на миг отступила, и он почувствовал, как тепло проникает в каждую чертову продрогшую клеточку его тела, потом его мягко, словно пушинку, подняли, отчего Ликс зашептал:
- Верните, там тепло. Там хорошо. Верните.
- Тсс, сейчас все будет хорошо, малыш, - услышал он голос.
И Ликс поверил ему. Голос шептал что-то еще, и Орлов, как воду, пил эти слова:
- Малыш, все хорошо, да, сладкий, все, сейчас, почти приехали.
- М-м-м, - запротестовал парень, когда почувствовал, как его разгоряченного тела снова касается холодный ветер и снежинки стали падать на лицо, а, может, это были капли дождя. Сил не было открыть глаза, его держали надежные руки, и голос нежно шептал:
- Малыш...
Когда Ликс снова пришел в себя, то вода лилась откуда-то сверху, и она была не холодная, а теплая, и аромат клубники плыл вокруг.
Ликс, не открывая глаз, прижался к чему-то прохладному и широко распахнул глаза.
- Ты? - спросил он, глядя, как голый (ну еще бы, какой еще может быть человек в душевой кабине) мужчина нежно намыливал его голову ароматным шампунем.
«Клубничным, моим любимым, - почему-то подумал Ликс. - Тур, точно, тот строитель», -облегченно выдохнул он.
Ликс сдвинул брови, пытаясь свои мысли облечь в слова.
- Тсс, малыш, потрепи, сейчас помоемся, и придет врач, у тебя температура, я бы сразу отвез тебя Славке, но ты...
Лис опустил голову, и душевой пол уплыл у него из-под ног.
- Да. Я бомж, - хотел он огрызнуться, цепляясь за края сознания, только голос его не слушался, а горло драло, словно там были не связки, а наждачная бумага.
И Ликс снова потерял сознание, вновь был подхвачен надежными руками, а голос говорил, говорил, баюкал, уговаривал....
Тур.
Мальчик оказался таким, как хотел Тур: тоненький, прозрачный, однако его черные патлы вызывали отторжение, так хотелось пропустить сквозь пальцы светлые локоны того парня, Ликса.
Но в умелых руках проститутки, а вернее его рта, Тур закрыл глаза и представил, как тот, другой, опустился на колени и прижался горячим лбом к его животу.
Парень застонал, и Тура повело, он вбивался в поддатливый рот бляди так, словно это был последний минет в его жизни, словно завтра уже не наступит. У самого края, когда до разрядки осталось всего несколько секунд, он оттолкнул парня от себя, переворачивая его на живот.
- Чистый? - сквозь зубы спросил он постанывающего от нетерпения брюнета.
- Чистый, - донеслось из бассейна, Серго не дремлет и все блюдет. - Мои бляди самые-самые.
Тур хмыкнул, но все же включил мозги. Он покопался в кармане джинсов, находя там нудную упаковку.
- Не веришь, - выдохнул парень.
- Верю, - и Тур без предисловий перешел к делу.
Парень не ответил ничего членораздельного, только подмахивал, постанывая в такт движениям Тура.
Табак приятно окутал мужчину с ног до головы, парень же быстро оделся и слинял, как по взмаху волшебной палочки, даже не попросил свои кровно заработанные.
Серго тут же нарисовался, и не сотрешь, как говориться.
- Ну как он тебе, ведь похож?
Тур лениво посмотрел на однокашника, отвечать было влом.
- Ага, только патлы...
- Молчи, Артурчик, - Серго решил, что это приглашение к беседе, поэтому его братаны притащили стол, и Серго плюхнулся рядом с Туром на лежак, окатив его водой из бассейна. - Сколько я говорю ему: «окрасься в белый - станешь незаменимым», а он уперся: «я эмо, эмо». Он эмо, едрить его.
- Кто-кто? - выдохнул колечко белого дыма Тур. Не то чтобы ему было очень интересно, но Серго подсел, и разговор, хочешь не хочешь, вести придется.
- Ну эмо, блять. Знаешь, такие ходят все в черном с розовым и плачут всегда. Ебнуться можно.
- Ебать, а я думал, он подо мной стонет, а он плакал, - хохотнул Тур.
Серго предложил выпить по стакану «за тех, кто в море», и чтобы эмо были живее всех живых.
Туру захотелось в душ и домой. Морок прошел, желания улеглись, и осталось одно: оказаться на кровати в своем доме.
- Слушай, Серго. Я пойду, что-то не вставляет сегодня лакать водку.
- Обижаешь, братан, у меня твой любимый коньяк есть.
- Ебать его, Серго, я домой. И ты, это, расплатись по высшей таксе с эмо, жаль его, ебется да еще плачет.
- Ну, тык, как в том анекдоте: и натанцуешься, и натрахаешься.
Тур не уловил разницы, но объяснять братану непонятки, вообще, без мазы. Душ немного взбодрил, и он, попрощавшись с уже подвыпившим корешем, пообещал, что если что, он «без базара» будет здесь и что «сраный эмо» станет блондином в ближайшие часы - все-все для любимого однокашника.
Тур еле уговорил раздухарившегося друга не провожать его, мол, без мазы дойду сам, сам Серго, сам братан, и я тебя уважаю. Да, Серго.
На улице уже светало, Тур потянулся, сладко зевая.
Он достал мобильный, не беспокоясь о времени, и быстро набрал номер:
- Аллусь, солнце мое, ты сегодня перенеси все встречи часиков так на четыре после обеда.
Услышав в трубке истошное верещание, он хмыкнул:
- Не кричи, женщина. И кто только спит в такое время. Аллусик, напомни, ты замужем?
На том конце провода его смачно послали на хуй.
- Не угадала, я только что...
Послышались короткие гудки.
Пискнула сигнализация, и Тур, обходя свою красавицу, чуть не споткнулся, зацепившись за что-то ботинком.
- Блять, - увидел он Ликса, лежащего на земле. - Орлов!
Парень дышал, и, несмотря на то, что на улице явно стояла минусовая температура, на лбу Ликса можно было без проблем пожарить яичницу.
- Малыш, у тебя жар, - и Тур, не раздумывая над тем, чего он желает, аккуратно приподнял парня и положил на заднее сиденье.
Ликс даже не пришел в себя, Тур быстро рванул с места, кому-то звоня.
- Да. Привет, Мирослав, не разбудил? - На этот раз его голос полон любезности и учтивости. - Нет, Слав, прости, по старой привычке назвал тебя полным именем, и да. Я помню для меня ты Слава, да, Слав. Не в службу, как говориться, а в дружбу, не подъедешь ко мне через пару часов посмотреть на паренька? Заболел. Нет, не мой любовник, - Тур еще раз посмотрел в зеркало заднего вида.
«А жаль, - пронеслось у него в голове, - а, впрочем, вот он шанс, - вылезла из подполья его темная сущность, - вот он и расплатиться за свое спасение».
«Он тебя об этом не просил», - светлая сторона встала в стойку.
Тур махнул головой.
- Да, Слав, я здесь, да, через пару часов жду.
И после пары секунд продолжил.
- Ты еще, опять же не в службу, можешь взять у него все анализы, там, на венерические и все такое?
Услышав положительный ответ, еще раз поблагодарил друга и, по совместительству, блестящего врача, владельца платного центра где-то в районе Рублевки.
Их свела жизнь не так давно, но за это время стали они друзьями. То ли роскошная жизнь среди бездушных кукол Рублевского шоссе, то ли одинаковый подход к жизни, то ли трагедии, у обоих ребят родителей убили, сблизило их. Причем Мирослав Кравченко, красавец, плейбой, женатый на очередной мисс Вселенная, которую он сам же и сделал в своей клинике, гордился этой дружбой. Он пару раз помогал охранникам Артура, когда на него нападали, а доставалось ребятам, он сам приезжал, латал их, никогда не отказывал. Тур, который, по правде горя, любил красивых целеустремленных мужчин, никогда не видел в Славе любовника, только друга, да и то, порой ему казалось, что он теряется на фоне этого интеллектуала. Он долгое время звал его Мирослав Сергеевич, потом с трудом перешел на Мирослав, а сейчас привыкал к Славе.
- Потерпи, малыш, - шептал Тур, несясь по предрассветной Москве к своей квартире на набережной, - сейчас я тебя помою, приедет врач, и ты, ты же поправишься, да, малыш?
Ликс пришел в себя только в душе, когда теплая вода смывала грязь с его тела, обнаженный Тур намыливал его волосы клубничным шампунем, держа его одной рукой.
- Тсс, малыш, скоро приедет врач, - зачем-то шептал Тур, прижимая к себе хрупкое тело.
Это даже круче любой его фантазии, блять, Тур, соберись, парень болен, и все же его тело было совершенно. Совершенно для Тура.
Укутав Ликса в огромное белоснежное полотенце, он отнес его на кровать, укрыл теплым одеялом.
- Спи, спи, малыш, все будет хорошо, я тебе обещаю, - и коснулся холодными губами горячего лба.
Ликс.
Где-то на периферии своего сознания Ликс слышал, как Тур с кем-то спорит, потом чужие холодные руки коснулись его лба.
- Черт, убери от меня свои руки, хватит лапать, я еще пока жив, ебать вас всех, - вертелось у него на языке.
Но вслух получилось лишь невнятно промычать.
- Что? - услышал он незнакомый голос.
- М-м-м, - опять выдавил из себя Ликс.
- Славка, он без сознания, а ты его пытаешь.
Ликс с шумом выдохнул, этот голос знакомый. Это Тур.
И когда, с какого момента парень, которого он видел от силы час, стал знакомым и от его голоса в груди разливалось тепло? Как в детстве, когда он болел, а мама сидела у его кровати, поя теплым клюквенным морсом, а на тумбочке лежали неизменные колечки с творогом. Вкуснотища!
Дальше Ликс не расслышал, опять проваливаясь в забытье.
Тур.
Мирослав приехал точно ко времени.
Тур, одетый в джинсы, с голым торсом, суетился вокруг раздевающегося доктора.
- Спасибо, Слав, ты выручил меня.
- Да ладно, - махнул рукой высокий брюнет. Стильная стрижка, легкая, расчетливо правильная трехдневная щетина, рубашка идеально отглажена и, скорее всего, накрахмалена, словно сейчас не восемь утра, а минимум середина рабочего дня. Тур почувствовал себя неуютно.
«Футболку одеть, что ли», - подумал он.
- Артур, ну и где больной? И кстати, раз уж я тут, кто он? - Слава взял свой чемоданчик из крокодиловой кожи и прошел за Туром в спальню.
То, что сумка доктора когда-то была зеленой и плавала в прибрежных водах Амазонки, Туру было доподлинно известно, ведь он сам шил эту сумку на заказ у модного нынче дизайнера на день рождения друга. И то, что Мирослав ходил только с ней, льстило его самолюбию.
- Артур! - доктор остановился у кровати, где Ликс, свернувшись в позу зародыша, лежал и сипло дышал.
- Ну да, это... это Ликс, Слава, - пожал плечами строитель.
- Я понял, что это не твой охранник. Кто это? - еще раз спросил доктор, откидывая одеяло.
Тур смутился:
«Блять, - опомнился он, - ведь я же не одел его».
Доктор повернулся и вопросительно посмотрел на друга:
- Да, это становится интереснее, - он провел рукой по обнаженному телу Ликса, - и ты так его заездил, что он еле дышит? Хотя нет, ты же что-то говорил про анализы, значит пока еще не это? Артур, так это твой новый друг?
- Мирослав, мне показалось, или у тебя какие-то претензии?
- Да, нет, друг, давай выйди, и я проведу осмотр, полный осмотр, Артур.
- Что, полный? - Тур, не моргая, смотрел на обнаженное тело Ликса, и, что характерно, он же видел его в душе и все равно подвис, как операционная система в самый неподходящий момент.
Мирослав поймал этот взгляд. И тут же укрыл больного одеялом.
- Артур, оставь нас, я тебе все-все расскажу. Потом!
- Уу, - покачал Тур головой.
- Артур, я кофе хочу, утро в полном разгаре, и знаете что, молодой человек, - доктор взглянул на все так же стоящего столбом друга. - Эй, ты меня слушаешь?
Тур не слушал. Конечно же, ведь он смотрел на укрытого одеялом парня и мечтал. Тьфу, ну не мечтал, все же президентам строительных компаний по хую, они, то есть президенты, не мечтают о бомжах или вообще не мечтают, тут уж с какой стороны подойти к этому вопросу. У них и так все есть, включая моделей типа Наоми Кэмпбелл. Но сейчас, если описать все это одним словом, все эмоции Тура сосредоточились в джинсах. Где-то там.
- Хмм, Гришаев, вернись. И да, кофе.
Тур не отреагировал.
- Артур, я хочу кофе, шагом марш! - прикрикнул Мирослав.
Президент вздохнул и поплелся в кухню.
Доктор же раскрыл свой чемодан и вернулся к больному.
Зажужжала кофе-машина, Тур автоматически бросил в кружку два куска рафинада и только потом вспомнил, что Славка не пьет с сахаром.
«Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет», - выдало ему подсознание.
- Блять, - выругался Гришаев и поставил еще одну чашку.
- Ладно, сделаем, как любит доктор.
Через пятнадцать минут Мирослав уже сидел за столом напротив курящего Тура.
- Так, Артур. У парня воспаление легких. Я тебе через час пришлю посыльного с полным набором лекарств, колоть, пить и витамины в добавок. Больше я ничего не нашел, только вот палец на левой ноге отморожен.
- Ебать, - гаркнул Тур, порываясь броситься в спальню.
- Эй, стой, Ромео, - остановил его доктор.
«Все чудесатее и чудесатее», - Мирослав не узнавал друга. Броня, нет, кремень, а ведет себя как влюбленный подросток.
Вот оно что. Влюбленный.
- Ты что, влюбился?
- Нет, - Тура ветром снесло на свое место.
- Нет, правда, Артур, ты выглядишь...
Слава не успел закончить мысль, Гришаев перебил его:
- Нет, я не люблю и не влюблен. Мне просто... Слов нет, я не знаю, зачем я его подобрал на улице.
- Ты его на улице подобрал? - приподнял бровь доктор.
У Тура тут же екнуло сердце: «Блять, распизделся, как базарная баба».
- Ну да, он, это, в переходе бацал на скрипке. Потом его, его скинхеды отполировали...
- А я думал, это ты его так приложил, ладно, давай так, Артур. Я сделаю все анализы. Пришлю гонца с лекарствами. Кстати, ты уколы делать умеешь?
- Умею, - выдохнул Тур. - А он, - кивок в сторону спальни, - поправиться?
- Он, - Славка кивнул в ответ, - поправиться. И знаешь, все же ты к нему не ровно дышишь!
- Ровно! - рявкнул Тур.
Мирослав молча вышел в прихожую. Тур появился пару мгновений спустя.
- Ладно, Гришаев, до связи.
- Эй, а с чего ты взял, что я и он.. я и к парням?
- Мне иногда кажется, Артур, что ты немного перестарался с... Сам же про Андрея рассказывал.
- Ах, да, точно. Слушай, а ты тоже к парням? - «озарило» Тура.
- М-м-м, мне пора, я перезвоню, - заторопился доктор.
- Стоять, Кравченко!
- Артур...
- Кравченко???
- Артур!
И Мирослав сделал то, чего Тур никак не мог ожидать: он поцеловал его.
Нежно. Страстно.
- Да, Тур, да, - сказал доктор нескольку секунд спустя.
Дверь хлопнула.
- Ебать! Кравченко!
Выбежав на лестничную площадку, Артур застал закрывающиеся двери лифта.
- Славка, Славка, мудак, ты что, совсем ебнулся?
Ответа не последовало.
- Точно ебнулся! - констатировал Тур, возвращаясь в квартиру.
- Нда, господин Кравченко, - Мирослав едва ли не бился об стенки лифта лбом. - Выдали вы себя с потрохами. И что? А, - махнул он рукой, - точно ебать все, будь что будет!
Ликс.
Пахло кофе. Вкусно, как в юности, в его любимой кафешке.
Кофе и чизкейк, кофе и мороз за окном, кофе и ощущение бесконечного счастья.
Такое бывает только в детстве. В счастливом детстве.
Открывать глаза не хотелось и думать тоже.
Хотелось простого человеческого тепла и участия.
Знаете, вот просто представьте, что вы невидимка или хуже, вы просто пустое место, вас вроде и видят и, в тоже время, не видят. Вы приведение, точно прикоснись - и рука пройдет сквозь тело. Вас нет.
Но вы, вы-то знаете, что вы есть, вы живы.
Так на Ликса смотрят на улице, иногда сочувственно, иногда брезгливо, а чаще - словно он пшик, его нет.
- Блять, - закашлялся Ликс и открыл глаза.
Он лежал на боку, а рядом сидел Тур и что-то быстро печатал на стоящем у него на коленях ноуте.
Аромат шел от чашки, стоящей на прикроватной тумбочке. В комнате царил полумрак.
- Ну ты и спать мастер, я охуеваю от тебя, - выдал Тур, не отрываясь от ноутбука.
- Что? - хотел переспросить Ликс, но слова вырвались у него из горла болезненным стоном. - М-м-м, - засипел он.
- Что м-м-м? Ебать тебя, малыш Орлов, за такое поведение. Вот скажи мне, какого хуя ты морозил свой, блять, я уже повторяюсь, морозил свою жопу, нет бы прийти и сказать. А если я до вечера забухал бы? А, малыш?
- М-м-м, - парень сделал глаза в пол-лица. Он в баню к Серго? Нет уж, увольте, лучше отморозить, как там сказал Тур, хуй (Тур сказал про жопу=)), чем быть выебанным Серго. Причем Ликс пропустил мимо ушей «малыш», он зарылся в одеяло и больше не пытался говорить. А на фиг? Все равно больно.
Рядом с Туром ему уютно, хорошо и хочется спать.
Он зевнул и закрыл глаза.
Тур.
Артур отвлекся от компьютера и с нежностью посмотрел на Ликса.
Впрочем, он под страхом смертной казни никогда не признался бы никому и уж тем более себе в том, что, да, мне нравиться этот парень.
Он уверял себя: это гормоны, хотелки, бляцкая фигура и огромные глаза, но никак не нежность.
Упаси Боже или же черти.
Скорее последние.
Ликс напоминал ему котенка. Маленького, бездомного, таких полным полно раньше жило у его бабушки в подъезде. Она кормила их, они вырастали, потом появлялись новые котята, и так по кругу. И все они были грязные, потрепанные, одноухие, но с таким желанием жить, что диву даешься. Даже в самые лютые зимы они все равно выживали.
Тур увидел, как Ликс зевнул.
Точно котенок, малыш.
И от сердца у него отлегло.
- Эй, не спи, а пожрать? Я, типа, бульон сварил.
Но Ликс спал, Тур отложил компьютер и тоже укрылся теплым одеялом. И почему-то он даже не удивился, когда Ликс пододвинулся совсем близко к нему, положив сначала руку на грудь, а затем вообще перебрался подмышку.
Удовлетворенный Тур вздохнул и закрыл глаза.
Через несколько минут в доме на набережной Москвы-реки, а вернее, в квартире на самом последнем этаже, дружно сопели двое мужчин. И луна, которая выбралась посмотреть на это маленькое чудо, не могла понять, кто из них старше.
Ликс.
Непонятно за окном то ли вечер, то ли утро. Но интересно другое: где он находится?
Запах лекарств витал в воздухе и перемешивался с еще каким-то ароматом: то ли кофе, то ли уюта. Стирального порошка, точно, стирального порошка. В больнице всегда пахнет хлоркой, и там точно нет таких удобных кроватей.
Ликс нахмурился: «Блять, да где же я?».
«И с кем?».
За стенкой мирно лилась вода и доносилось пение. Пели плохо, отвратительно, но голос знакомый.
Ликс закашлялся.
- Черт, - просипел он. Горло драло, но уже не так как вчера. Или не вчера...
- Эй, время сейчас какое, и как я здесь... и вообще, я где? - прошептал он.
И его, конечно, услышали, естественно. Ликс полежал еще несколько минут, прислушиваясь. Тур вышел из ванны в одних джинсах, шлепая босыми ногами по полу.
- Привет, малыш, - улыбнулся он, увидев, что Ликс внимательно смотрит на него.
- Ты скажешь, что я тут делаю? - сразу ощетинился Орлов, поднимаясь с кровати.
Естественно после такой температуры его шатало.
- Твою мать. Ну и слабость, - просипел Ликс, запутавшись в простынях, он чуть не спикировал на пол, но был подхвачен Туром.
- Угу, ну давай храбрись. Храбрись, малыш.
- Бляяяяяяяяяяяя, ну не малыш я, - он попытался вырваться из кольца крепко державших его рук. Упс, облом. Тур крепко прижимал к себе обнаженного парня.
- Не малыш, не малыш, - кивал головой Тур, подсознательно понимая, что пора бы уже отпустить Ликса. Что не дело, вот так стоять почти посередине комнаты, но ум-умом, но руки... они, вопреки всему, нежно скользили по спине парня.
Ликс шипел, но не вырывался.
- Пусти, ты, извращенец, - первым пришел в себя Орлов, отстраняясь и слепо шаря за спиной. Ага, вот и одеяло. Он быстро укутался в него и сел на кровать. Так, во избежание еще одного падения.
Тур посмотрел на это существо, сиротливо сидевшее напротив, и рассмеялся.
- Так, сейчас ты быстро умоешься и кушать, «не малыш».
- Стой, - окликнул его Ликс, когда Гришаев уже стоял на пороге комнаты, - а что я у тебя тут делаю?
- Болеешь, - отрезал Тур.
- Я болею, - просипел Орлов и в доказательство зашелся сильным кашлем.
- Угу, через час тебе делать очередной укол.
- Укол? - непонимающе захлопал глазами больной. - Еще один? Так ты меня колол? Бля, ты козел, ты трогал меня, и, вообще, где врач? Как я, вообще, сюда попал?
Тур посмотрел на этого воробья, распушившего свои перья, ну точно воробей, сидящий в луже и качающий свои права.
- Ликс, ну ты, вааще, помнишь хоть что-то?
- Я помню, что забыл малышку в твоем мерине и ждал тебя.
- А дальше что?
- Ну, что ты мыл меня, я же вонял, - выпалил Ликс и покраснел. Нет, даже не покраснел, а побагровел.
Бля, как стыдно, этот бугай тер ему спинку.
- Ладно, не ершись, давай так, я тебя накормлю и расскажу, что и как.
- И я пойду? - осведомился Ликс.
- На мой хуй да, а так нет.
И ушел...
Орлов почувствовал, что устал, кашель, зараза, не прекращался, и, похоже, температура снова стала подниматься.
От мысли о еде подташнивало и вело. Тур вернулся минут через пятнадцать, когда Ликс уже задремал, все так же кутаясь в одеяло.
- Эй, - тихо, сквозь кашель, произнес он, - скажи, зачем я тебе сдался?
- Не знаю, - пожал плечами Тур. - Малыш, давай без тараканьих бегов покушаем, и я просто вколю тебе антибиотик. Славка приедет вечером и послушает тебя.
- Кто такой Славка?
- Врач, не ссы.
- Ты сказал ему, кто я? - допытывался Ликс.
- Не помню, - Тур протянул Орлову большую чашку с теплым бульоном. - Давай пей, и я сейчас чайку с лимоном организую.
Ликс потихоньку отпил.
- М-м-м, вкуснотища, спасибо, - крикнул он вслед Туру. - Вкусно, сто лет не пил настоящего бульона.
- Угу, - донеслось из кухни.
Тур.
Гришаев сидел в кресле в большой комнате и бездумно щелкал пультом.
Ну и вывел его этот малыш. Как там в фильме: орел ты, Соколов, тьфу, сокол ты, Орлов!
Да, Ликс показал себя во всей красе. Он полчаса орал, где его одежда. Пришлось сказать, что он ее спрятал.
«Блять, - поздравил себя Тур, - слава Богу, мозгов хватило выкинуть все. А вообще, зачем мне эта головная боль?»
Разум не разум, но от мысли, что завтра, как проснется, Ликс может уйти от него, Туру становилось плохо. Не просто на эмоциональном плане, а вот физически. Тряслись руки и курить тянуло, словно он еще не выкурил за день целую пачку.
Недавно приезжал Мирослав. Слава богу, мозгов хватило у обоих не говорить об утреннем инциденте.
Слава послушал Ликса еще раз, сказал, что дела пошли на лад, колоть еще неделю, ну и витамины, само собой.
Ликс после визита врача уткнулся в подушу и засопел. Он так спал весь день, прерываясь только на очередную перепалку с Туром.
Можно подумать, гордость у него взыграла. А как он пытался сделать упирающемуся Ликсу укол!
- Эй, подставляй жопу, сейчас я сделаю тебе больно! - Тур показался в дверях со шприцем в руке.
- Нет, пошел на...
- Без мата и спокойно.
- Я не покажу тебе свои тылы! Ты извращенец!
- Эй ты, Белоснежка, вернее Беложопка, я там все уже видел и не только там.
Орлов только вот не взвыл от злости, покрываясь красными пятнами.
- Да, и, сказать по правде, у меня-то побольше будет.
- Что, жопа? - огрызнулся Орлов.
- И жопа тоже, так что давай не елозь.
Тур зевнул, как бы ни хотелось, но Аллусик и так сегодня слишком выгораживала его, так что завтра придется ехать в офис.
Он быстро разделся и нырнул под бок сопящего парня.
- Эй, катись отсюда, - услышал он сонный голос.
- Неа, - без эмоций ответил Тур, и Лис тут же опять уткнулся носом ему в подмышку.
Картина мира стала до умопомрачения правильной. Тур вырубился в секунду.
Утром он собирался со скоростью ветра. Разбудила его Алла, вопящая в трубку о том, что она думает о шефе и куда он пойдет, если немедленно не приедет и не подпишет нужные документы.
Ликс гундел, что ему нужна одежда, и он должен идти.
Теперь уже Гришаев на доступном языке объяснил ему, куда он должен идти и что ему за это будет.
Ликс.
Поняв, что ему не светит выползти на белый свет, Орлов, обходя осколки, попутно стаскивая с себя одежду, решил, что пора бы поближе познакомиться с рабовладельцем.
- Что-то я дешево ему достаюсь, - бурчал себе под нос Ликс, обыскивая квартиру и засовывая свой нос в каждый угол.
Так, что у нас здесь?
Но квартира оказалось простой и на редкость скучной. Кухня, ванна с душевой кабиной, спальня, большая комната.
И все. Нормальная такая двухкомнатная квартирка, даром, что в дорогущей высотке.
Но должно же быть что-то интересное.
Ликс рассмотрел фотографии, висевшие в большой комнате на стенке.
Молодая пара, мужчина и женщина нежно смотрели дуг на друга.
Родители - догадался Ликс, хотя и тут нечего было догадываться, Тур - точная копия отца, только вот глаза, а скорее взгляд, у него от мамы.
Дальше висело несколько фотографий Тура разных лет и еще фото какого-то парня. Очень красивого парня, у Ликса аж дух перехватило.
Молодой человек, может чуть старше Ликса, спокойно смотрел в объектив снимающего его фотографа, но тень улыбки светилась в глубине его глаз.
В руках он держал гитару, его пальцы нежно касались ее струн. И казалось, этот молодой человек - реальность, вот-вот можно будет услышать первые аккорды.
Ликс терялся в предположениях, кто бы это мог быть?
Вот так, на видное место, вешают фотографии только самых дорогих: родителей, братьев, жен, ну и, естественно, не забывают о себе любимых.
Брат? Нет, этот просто полная противоположность Туру.
Друг? Значит он больше чем друг, коль на самом видном месте.
Ликс поежился, только сейчас он заметил, что окно в комнате открыто на режим проветривание. Кашель, твою мать. Все, срочно пора пить чай.
А что? Голод не тетка, да и лекарства давно пора принимать.
Орлов быстро соорудил себе на кухне сложный бутерброд, наплевав на слова Тура про «бульон» и «полезно». М-м-м, вкуснотища.
И, коль уж оставили одного, то и не зазорно в холодильнике покопаться. А то какие тут все стерильные. Плюнуть охота!
Ой, кофе-машина, вот оно - счастье.
Через десять минут счастливее человека на земле не было, еще бы свитер потеплее.
И все.
И пусть будет, только бы вот так, в тепле и сытости.
Ликс дернулся, ловя себя на этой мысли.
Да, малыш, ты уже и малыш, и без пяти минут бля, и что?
Но лекарства начали действовать, глаза слипались, Ликс побрел в спальню.
Ебаться, так ебаться, можно подумать, это в первый раз. Ведь подставлял ты задницу уже, и пусть по любви, но и сейчас можно представить, что это он, твой первый, и тебе станет тепло. Как тогда, в теплом сентябре, когда жизнь еще сверкала разноцветными красками, а дома ждали мама и теплые носки. И в школе был он, там, на задней парте.
Пусть потом, когда уже ты стал бомжем, этот твой первый быстро отказался от всего, заведя роман с королевой класса демонстрационно и открыто, ты все равно с щемящей нежностью вспоминаешь ту осень и его поцелуи. И то блаженство. Ну ведь и дрочить под что-то надо, ну или на что-то, да, Ликс?
Думая об этом, Ликс чуть сильнее, чем надо было, хлопнул дверью в спальне. И тут его взгляд упал на какой-то предмет, открывшийся в свете того, что дверь закрылась.
Ликс подавил зевоту.
- Так что это, Калаш в разобранном виде, что ли?
Подняв в воздух кучу пыли, он развернул тряпку.
Гитара.
Ликс радостно рассмеялся. Боже, он уже четыре года не держал в руках горячо любимую им гитару.
Порой, лежа в своем холодном подвале, он вспоминал свое день рождения и как отец с матерью с гордостью внесли в комнату его гитару.
Скрипка - это разум, а гитара - душа.
Ликс провел по грифу, и, перевернув, увидел строчки написанные черным маркером на обратной стороне.
Стихи! И ноты. Почерк изумительный.
- Черт возьми, - выдохнул Ликс прочитав написанное. Он посидел так минимум минут десять, изучая слова, а потом:
Когда закончится смена закатов, рассветов,
И осень не даст больше права на лето,
Вопросов останется меньше, чем в кармане ответов.
Где-то там, высоко, далеко в облаках серебристых,
Летит птицей белой сердце артиста
Под прицелом судьбы...
И пусть пуля летит медленно, медленно,
Сердце стучит бешено, бешено,
Но не болит... Все своевременно.
- Гаденыш, а, гаденыш, кто тебе разрешал брать его гитару?!
Ликс очнулся, с трудом понимая, что происходит, радость от находки сменилась сильнейшим испугом. В дверях спальни стоял Тур.
И если раньше Ликс видел его красным, пунцовым, стирающим в порошок свои зубы от ярости, то сейчас, вот сейчас Ликсу впервые стало страшно.
Строитель выглядел сумасшедшим, белым-белым. Как те замершие бомжи, которых Ликс часто видел зимой, и еще его кулаки сжимались и разжимались от ярости, словно он с трудом сдерживает себя. Почему «словно»? Он и действительно держался только на том, что этот идиот болен. А больных бить нельзя.
Продолжение в комментариях